Он вновь провёл ладонями по её спине, с лёгким нажимом, чувствуя напряжение каждой мышцы. А взгляд ни как не мог оторваться от шрама. Белёсая змейка прошлого, кому как не Фаресу знать истинное значение старых шрамов и ту ненависть, которую многие к ним испытывают, скрывая ото всех. Всё начиналось хорошо, но тут она заговорила. И Птичник узнал этот голос, голос который баюкал уже последние десять дней, голос, отзвуки которого он повсюду искал. Её голос. Свежие шрамы на груди и бедре предательски заныли, напоминая о той ночи, о её прикосновениях, о его личном одиночестве с которым мужчина, казалось, уже так давно смирился. Судьба играла с ними, с ними обоими. А может это была какая-то чёртова китайская магия? Хоть он и не верил во все эти штучки. Но вот, они снова здесь, в массажной Чайнатауна, Лян снова где-то там, и теперь пришла его очередь увидеть её шрам. Единственный, тонкий, длинный. Фарес и сам не заметил, как вид белёсой змейки вызывает в нём злобу и ярость. Захотелось найти тех уродов что сотворили такое с хрупкой женской спиной и сломать им хребет о собственное колено. А после бросить изломанный мусор к её ногам, но это её напугает. Вызовет отвращение, злость, ненависть и страх. Он уже проходил через это. Всё-таки Рекс Фарес был гангстером, честным, но жестоким, он не умел прощать то, за что нельзя было простить.
  Птичник слушал её мелодичный голос и таял, продолжая всё нежнее оглаживать уставшую спину. Если бы он только мог сейчас дать ей больше. Собственный чистый морг, укороченный рабочий день, поднимающиеся столы, чтобы её спина так не напрягалась. Конечно, он мог бы потянуть за некоторые старые нити, подтянуть пояса и подарить маленькой птичке новую работу, сделать её главной, истинной повелительницей трупов, но она не примет этот подарок. Ведь она не такая и это его больше всего привлекало и завораживало.
  - Конечно, мисс, - ей нравились его прикосновения, теперь он в этом убедился, ведь больше недели Рекса мучила мысль о её плече, просила ли она держать там руку, чтобы понимать, что он в сознании или же ей и правда было приятно когда загрубевшая от оружия кожа касалась бархатистой кожи, - Мин, мисс. Не стоит беспокоится, я лишь иногда помогаю дяде с важными клиентами.
  И тут до него дошла фраза про ноги. Ведь если спине он был морально готов, то нежные женские ноги были уже чарующей и запретной темой, а ещё более заманчивым было то, что находилось между спиной и ногами. Одна из самых нежных частей её тела.
  Рекс ненавидел себя в этот момент. Ненавидел за то, что согласился на просьбу Ляна, ненавидел за то, что посмел прикоснуться к ней вот так, без разрешения, ненавидел лож, которую вливал в эти аккуратные ушки. И ещё больше ненавидел желание, заполняющее весь разум, желание прожигающее дыру в груди похуже раскалённого железа. Желание нагнуться и покрыть нежными поцелуями белёсую змейку её шрама. Чтобы показать, что она его не пугает и не отвращает, что если она позволит, то он готов принять все её шрамы и судороги, всё, что она готова будет ему отдать. Безбожник Фарес молился, чтобы ему хватило сил и выдержки не коснуться губами её шрама или руками плеч, догадывался, что тогда она узнает его прикосновения. Благодарил кого-то там за то, что с возрастом выработал ещё больше выдержки, что теперь у него есть шанс на ожидание, чтобы дать маленькой пташке время свыкнуться с тем, что теперь она всегда будет видеть его спину, которая укроет крошку от любых невзгод. Это сейчас он терпит, а прежний Рекс уже бы прошёлся руками по бокам и ниже, покрывая нежными поцелуями плечи и спину, страстно шепча нежности и комплименты. Прежний Рекс уже взял бы её жизнь себе, хочет того пташка или нет. Посадил бы в свою золотую клетку и лелеял, словно драгоценное сокровище.
  Долго просто наглаживать спину он не мог, иначе обман быстро бы вскрылся. Поискав глазами плакат и вспомнив ощущение от рук Ляна, он постарался повторять каждое движение. Нажимая мягко, но не сильно, стараясь почувствовать и запомнить каждый изгиб её тела. Глядя куда угодно, только не на эту обнажённую спину которая так манила, заставляя все шрамы разом тоскливо ныть, мечтая о нежных прикосновениях тонких женских пальцах, о её мягких губах, горячем дыхании.
  Птичник несколько раз с силой тряхнул головой, стараясь прогнать из головы все эти мысли. Нужно было отвлечься, спросить о чём-то неинтересном, не важном, но любопытство взяло верх.
- Мисс, могу я спросить откуда у вас этот шрам? Взгляд вновь прошёлся по белёсой змейке и мужчина облизнулся, уже чувствуя губами мягкость её кожи и стянутость в области шрама. Нельзя думать об этом, просто нельзя. Судьба давала ему такой шанс, безнаказанно прикоснуться к райской пташке, а он вот-вот готов был его просрать, словно неопытный мальчишка, который первый раз увидел через окно переодевающуюся соседку студентку.

Она просила о блаженстве боли, она жаждала забыться под его руками. Даже несмотря на то, что они грубы и не совсем пригодны для нежных ласок, но женское тело удивительно, оно любит крайности. Холод и нежность струящегося шёлка и загрубевшие от работы или оружия мужские руки. Сладкая пташка выгибалась навстречу его прикосновениям всем телом. Она хотела и просила большего. Это одновременно поражало и раззадоривало Рекса. Может быть ей и правда может понравится его сила, едва заметная грубость, которую он так тщательно скрывает в обращении с женщинами, настойчивость, с которой Фарес идёт к цели. На мгновение в сознание закралась сладостная мысль, что он мог бы каждый день массировать её гибкую спину. Наблюдая за тем, как Бернадетт выгибается, словно кошка, отвечая на его ласку и требуя большего. Но он пока отверг эту мысль, отрезвив разум воспоминанием о её последних словах и захлопнутой двери. Пока помогало.
  Мужчина начал давить сильнее, но при этом ещё осторожнее, боясь навредить нежной коже, но желая привнести немного блаженства в её трупные будни. И она ответила ему сладостным стоном. Всё в груди и пониже пояса сжалось, к горлу подступил ком. Рекс едва сдержался, чтобы тут же не сжать нежные бока и не пройтись пальцами по плоскому животу, при этом позволяя себе крайнюю вольность - пройтись кончиком языка по её шраму. Но тут даже гадать не надо было, чтобы узнать реакцию девушки. Поэтому несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть сердцебиение к подобию нормы. А затем ещё стон и ещё. Рекс закрыл глаза и дышал очень глубоко и медленно, представляя себе все самые отвратительные картины, которые только мог придумать. Вспоминая ненавистных людей и позорные случаи из собственной жизни. Всё что угодно, лишь бы сдержать нарастающее напряжение в собственных штанах. Cегодняшний вечер вопреки запретам доктора он точно проведёт в зале с грушей, нужно же как-то выплеснуть тот накал страстей что неосознанно разжигала в нём сладкоголосая пташка.
  - Сегодняшний сеанс за счёт заведения, - выпалил он первое, что пришло в голову, да и как бы он посмел взять с неё деньги?! А Лян и подавно не посмеет. Но вот история шрама его задела.
  - Иногда зависть толкает людей на излишне жестокие поступки, мисс. У вас красивые ноги, - Рекс снова прикусил себе язык, быстро соображая как выйти из этой неловкости, - поэтому вам шли высокие каблуки.
  Лучше уж он будет молчать, молчать и очень глубоко дышать, представлять себе чужие кишки и не в коем случае не смотреть на неё, куда угодно, но не на неё. Пташка тихонько засопела, кажется задремала. Фарес облегчённо выдохнул, продолжая нежно разминать её мышцы, хотя бы стонать перестала. Однако его покой был не долгим.
  Она спустила простыню, обнажая такие выпуклые и аппетитные части своего тела. Будь Рекс помоложе, то уже изошёлся бы слюной от всего происходящего, а так лишь закусывал губу, больно, до крови. Всё что угодно, лишь бы не нарушать краткий миг её блаженства. И тут перед мужчиной встал выбор. Весьма нелёгкий. Продолжить лгать и угодить себе прикоснувшись к её бёдрам или же позорно сбежать прикрываясь принципами и мыслью о том, что так он её ещё больше напугает.
  Птичник закрыл глаза и мысленно подбросил монетку, выпал орёл. Широкие ладони мягко спустились на бёдра и начали их мять. Вся проблема была в том, что он абсолюьно не представлял как по медецински массировать женские бёдра! Он умел лишь мять их как мужчина, сживать в сильной хватке или с нажимом проводить по гладкой коже, прекрасно знал как провести кончиками пальцев на грани ягодиц и перехватить ногу на пару сантиметров ниже, чтобы женщина инстинктивно запрыгнула и удобно устроилась на его бёдрах. Дьявол, он думал не о том, совсем не о том! В его мыслях сладкая пташка уже целовала его уродливые шрамы, сопела в шею, а он поднимал её выше, усаживал на бёдра и нёс к столу или ближайшей стене, одна из его любимых поз. Он любил дарить женщинам ощущение невесомости или ложной власти. Когда их лоб оказывается выше его и они, наконец, могут посмотреть на него сверху вниз. Обожал это затуманенное и блаженное выражение их глаз. Рекс уже представлял, как через мгновение пройдётся кончиком языка по тонкому шраму, а затем подхватит хрупкую мисс Бернадетт на руки и отнесёт на вон тот стол в углу, усадит на самый край и будет покрывать её нежную плоть страстными поцелуями, по хозяйски раздвинет длинные ноги коленом...
  В реальность его вернула мысль о том, что он может спалиться, ибо пальцы уже норовили перейти на более внутреннюю часть бедра, пройтись по тонкой полоске кожи между животом и лобком.
  - Простите, мисс, - чуть не прохрипел гангстер, резко проводя руками вверх по спине и оглаживая плечи, возвращаясь к какому-то массажному движению лопаток, как на плакате. Нужно было срочно скинуть возникшее в узких штанах напряжение, он просто не может напугать её ещё и этим!

Она остановила его. Рекс испугался, что переборщил, пережал, сделал больно. Но, затем она обернулась и увидела его, тут же узнала, вновь позвала по имени, заставляя сердце в грудной клетке пропустить удар или даже два. Фарес было дёрнулся к ней в желании что-то пояснить, оправдаться, но остановился. Опустил взгляд, разглядывая носки своих ботинок. Он всё-таки облажался, спугнул пташку, сломил их хрупкий миг нежности и доверия. Он не смотрел как она поспешно одевается, чтобы вновь сбежать он его, но прекрасно слышал, как нейлоновые чулки скользят по нежной коже, как шуршит ткань блузки и юбки. Гангстер открыл, было, рот, чтобы хотя бы извиниться, но тут в комнату вбежал сияющий и счастливый Лян. Китаец ошарашенно смерил взглядом обоих, а затем прокричал.
  - У меня родился мальчик!
  Видимо Бернадетта уже не слышала этих слов, так как поспешно покинула массажную. Фарес, было, дёрнулся за ней, но Лян остановил его, схватил за здоровую руку и тряс так, что, казалось, хочет вырвать её из плеча.
  - Спасибо, спасибо, спасибо! - энтузиазм и благодарность буквально сочились из всех отверстий китайца, - мистер Рекс, спасибо, о боги, спасибо. Вы меня так выручили, так выручили! Я дам сыну второе имя в честь одной из певчих птиц на нашей родине! Ещё раз спасибо.
  Птичник злился, что не смог догнать её и объясниться, злился на вынужденную лож. Но при этом прекрасно понимал, что ничего не сможет поделать со счастливым отцом.
  - Не стоит, Лян, ты мне сейчас руку оторвёшь! Он кое как вырвался из цепкой хватки китайца и начал массировать ноющее запястье.
  - Простите, простите, господин Птичник, просто я ... я так счастлив!
  - Я понимаю, - гангстер мягко улыбнулся и положил тяжёлую руку на плечо мужчины, - теперь ты отец, а значит у тебя стало в два раза больше обязанностей и в пять раз больше счастья. Главное, не ограничивай сына, из чувства заботы запирая его в клетку глупых правил. Поверь, придёт время и он сам себя в неё загонит.
  Лян смотрел на него ошарашенными глазами. Совет, который ему дал гангстер, был мудр и прекрасен, словно его изрёк древний мыслитель или мудрец. Мужчина шмыгнул носом и набрал в грудь побольше воздуха.
  - Мистер Рекс, я сегодня же распоряжусь чтобы заказанную вами редкую птицу как можно скорее доставили вашей матушке. Нет, я не возьму с вас денег. Вы отплатили мне гораздо большим. Мне не хватит и двух жизней, дабы покрыть этот долг, но я знаю насколько вы благородны и откажетесь от этого долга, - китаец отошёл на несколько шагов назад и низко поклонился, - моя семья всегда будет на вашей стороне, господин Рекс Фарес, - он разогнулся и весело посмотрел на ошарашенного гангстера, - а теперь можете бежать за свой пташкой, только не забудьте пиджак!
  Сказать что Рекс охренел, значит ничего не сказать. Он смог лишь коротко кивнуть китайцу и выбежать из массажной прихватив из шкафчика пиджак. Лишь запрыгнув в машину мужчина понял, что совершенно не знает что делать. Первая пришедшая в голову мысль была безумной, но он исполнил её. Вдарив по газам Рекс помчался к квартире друга Бернадетт, Антонио. Он остановился под окнами и уставился на свет в пентхаусе. Зайти так и не решился. Он был уверен, что она его выгонит, выставит вон да ещё и полицию вызовет! Или, чего хуже, в отместку настучит Марони. Поэтому он просто сидел в машине и курил.
  Именно в таком положении уже за полночь его нашёл Джонни. Бедный парень с ног сбился в поисках своего босса. Фарес сейчас не хотел никого видеть, но у мальца были интересные и важные новости. Один из их осведомителей в полиции невзначай заметил, что вещи из квартиры паталагоанатомши растащили и среди потерь оказалась аметистовая брошка в виде калибри. Мол Беар уже написала не одно заявление о продаже и даже лично обежала половину ломбардов.
  В глазах Птичника зажёгся огонь, который был больше похож на быстро распространяющийся лесной пожар! Это шанс, его счастливый шанс! Шанс предстать перед её глазами и обелить своё имя, шанс всё объяснить и снова увидеть её счастливую улыбку. И он вцепится в этот шанс зубами, если понадобиться, то лично влезет по водосточной трубе в окна жены дона Марони, лишь бы заполучить эту брошь!

  Информация была скудна, ни кто не хотел признаваться в краже. Однако Фарес умел убеждать. И там где не работала его репутация или харизма в бой шли кулаки. К концу следующего дня он уже сбился со счёту скольких уродов отправил в больницы. Ну почему ни кто в этом городе не хотел договариваться по хорошему? Хотя, возможно, сам Птичник этого не хотел, снимая таким образом напряжение, которое отдавалось болью в висках и отзвуками её сладостных стонов. Той ночью он так и не смог уснуть, даже несколько часов с грушей не помогли. Конечно, можно было в любом баре подцепить девочку и без проблем разобраться с этой проблемой, но он не хотел. Это было не в правилах Птичника. Он бы не посмел так просто променять свою сладкоголосую пташку на какую-то распутную потаскушку.
  Ему повезло лишь утром, уже через день после сеанса незабываемого массажа. Фарес устал, вымотался и перепачкал весь пиджак в чужой крови, стесав себе костяшки и даже не замечая этого. Все усилия были вознаграждены. Птичник хотел тут же запрыгнуть в машину и отправиться к ней на работу, прямо в морг, но заметил своё отражение в зеркале заднего вида и понял, что нельзя являться к женщине в таком виде. Пришлось ехать на квартиру, подремать пару часов, помыться, побриться, сменить костюм. И лишь потом отправиться к ней, хорошо хоть Джонни вовремя подсказал, что Бернадетт взяла больничный, а значит на работе её искать бесполезно. По дороге Рекс купил красивую бархатную коробочку, сложил в неё брошь и спрятал во внутренний карман пиджака.
  Он летел к ней на всех парах, словно мальчишка на первом свидании. Проскакивая на мигающий желтый и подрезая каждого зазевавшегося водителя. И вот, гангстер стоит перед её дверью и мнутся. Глубокий вздох и пальцы сами собой нажали на кнопку звонка.
  Обитатели дома шли слишком долго, невыносимо долго! Да где их черти носят? Неужели он не успел, неужели их не было дома? Но вот, дверь открыл улыбчивый и харизматичный итальянец, видимо Антонио. Фарес уже знал, что стоящий перед ним не предпочитал женщин, поэтому не переживал за честь Беар.
  - Добрый день, я по объявлению о пропаже броши, - он ослепительно улыбнулся и быстрым движением выудил из внутреннего кармана коробочку, демонстрируя хозяину дома ту самую аметистовую колибри.
  - Оо, прекрасно, проходите! - мужчина одарил гостя оценивающим взглядом и, казалось, беззвучно присвистнул, - присаживайтесь на диван, - он провёл Рекса в гостиную и усадил на мягкий диван, - выпьете?
  - Пожалуй, бурбон, если можно. Он нервничал, дьявол, он слишком сильно нервничал. Глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Он с благодарностью принял выпивку из рук итальянка и сделал крупный глоток, чтобы успокоить нервы.
  И вот она спустилась. В тонких чулках и безразмерном свитере. Рекс сжал стакан так, что толстое стекло чуть не пошло трещинами. Она была прекрасна, нет божественна! Весь вид портили лишь припухшие и заплаканные глаза. Почему? Кто посмел обидеть его пташку? Рекс готов был в ту же секунду сорваться и по второму кругу прочесать весь город, лишь бы найти ублюдка обидчика, но быстро осадил себя мыслью, что обидчиком может быть он сам.
  Птичник встал, как подобал этикет в присутствии дамы, и тут же сел назад, пропуская мимо ушей их с Тонио диалог.
  - Мисс Бернадетт, - он не знал с чего начать. Осёл! Гнал как сумасшедший и совершенно не знал с чего начать разговор.
  - У Ляна родился мальчик. Вы, видимо, пропустили эту новость, когда покидали массажную, - он не мог оторвать взгляда от её бездонных глаз, борясь с сильнейшим желанием сию же секунду подорваться и стянуть с неё этот чёртов свитер! Обнажая нежную плоть, покрывая её поцелуями и сминая бёдра как тогда, на массажном столе. Одним глотком он опустошил содержимое стакана и быстро поставил его на ближйший столик, сразу после выудив из кармана зачетную коробочку.
  - Я нашёл вашу брошь, - Рекс протянул ей коробочку, надеясь, что женщина не заметит свежий порез на его скуле и стёсанные костяшки.

Ожидание было мучительным. Минуты превращались в часы, он не смел шелохнуться, даже дышать перестал. Но вот, этот отврательный бесформенный свитер слетел с её тела, обнажая атласное чёрное бельё и пояс, высоко подтянутые чулки. Что-то в груди ёкнуло и ухнуло со самого паха. Гангстер едва сдерживался, чтобы не сгрести девушку в охапку, аккуратно роняя на паркет и придавить всем своим весом к полу, не позволяя лишний раз вздохнуть без его разрешения. Коробочка с брошью демократично улетела на середину дивана, всё-таки теперь эта вещь по своему была дорога им обоим. Птичник прилагал все усилия, чтобы сдерживаться и не прикасаться к ней первым, растягивая это томительное ожидание. У обоих были садистские наклонности, которые они применяли лишь к себе, но, как бы парадоксально это не звучало, каждый из них умел доставить удовольствие другому этими наклонностями, ещё сильнее разжечь пылающий огонь страсти.
  Изящная женская нога оказалась у него на бедре, но гангстер не шелохнулся, терпеливо ждал, пока она вновь обнажала его, в этот раз медленно. Заставляя мысли путаться с похотливыми желаниями, теперь он был уверен в том, что маленькая пташка хотела его, что ей нравилась его сила и настойчивость, ооо, Птичник собирался в этот вечер показать её всю свою силу вперемешку с нежностью и обжигающей страстью. А ведь он предупреждал! Говорил, что пути назад не будет. И его нет, играючи она сожгла все пути к отступлению, ещё сама того не понимая.
  - Никогда, моя сладкая пташка, - в его глазах сверкнул отблеск пожара, что бушевал внутри. Её поцелуи были неземными, нереальными. А затем и острые зубки с ласковым языком.
  Рекс шумно выдохнул и потерял над собой окончательный контроль. Этим вечером и ночью он будет мять её сильнее, не стесняясь, везде, он отмассажирует её так, что на утро Бернадетта не сможет встать с кровати. Широкая ладонь резко и нежно сжала ягодицу, приподымя женщину, полностью усаживая её на крепкие бёдра. Он хотел от неё всё, что она только захочет и что он сможет взять. Одной рукой он продолжал сжимать и мять упругую ягодицу, а другой поддерживал её за поясницу, оглаживая пальцами шрам. Несколько широких шагов и гангстер буквально вжал пташку в дверцу стенного шкафа. Он хотел подарить ей полёт, а шкаф был в этом лишь прелюдией, слегка извращённой. Давление в штанах было невыносимом и она чувствовала это, должна была чувствовать как металлическая ширинка едва не лопается, вжимаясь в её гладкие трусики. Пришла его очередь издеваться томными ожиданиями. Ладони оглаживали женские бока и ноги, а губы впивались болезненными поцелуями в шею и плечи, он спускался ниже, к взымающейся груди, но тормозил около самого края атласного белья, проводя влажную дорожку языком, вверх, от холодного атласа до самого основания шеи и вновь по тому же маршруту. Он прекрасно помнил стоны и тихий рык в массажной, но теперь Рексу было этого недостаточно. Теперь он хотел заставить её кричать от удовольствия, звать его по имени и умолять не останавливаться. И снова язык провёл влажную дорожку по бархатной коже, только теперь к самому ушку.
  - А я предупреждал, пташка, что пути назад не будет, - почти издевательски прошептал мужчина и впился в её губы жадным и властным поцелуем, по хозяйски проникая в женский рот языком, показывая, что теперь она полностью в его власти.
  Откровенно говоря Рекс уже и забыл когда последний раз был с женщиной. Его никогда не интересовали гангстерские шлюхи и клубные потаскушки. Он всегда считал, что женщину нужно добиваться, а чем больше сил ты приложил, тем сладостнее будет вкус победы. И на вкус её губы были слаще мёда вперемешку с шоколадом. А Птичник был голоден, чертовски голоден. И он собирался показать своей пташке свой неуёмный голод и безграничный аппетит. Он собирался полностью опустошить её и заполнить собой, чтобы он одного запаха его одеколона маленькая мисс Бернадетт мечтательно закусывала губу, чтобы при каждом воспоминании об этой ночи всё внутри неё сжималось, а будуарное бельё намокало в области паха. Он хотел, чтобы от одного воспоминания о нём Беар хотелось лететь в его объятья так же, как он сегодня летел к ней с этой брошью. Сегодня гангстер не будет бояться спугнуть маленькую мисс неосторожным словом или поступкам, не будет больше осторожничать и совершенно не будет переживать, если разорвёт эти чулки прямо на ней. Этот вечер был только для них и он только-только начинался.