-Вместе? С Хандан?,- Амрит не стал скрывать своего удивления, хотя куда выгоднее было бы помучать Зорича, подыграв ему и подтвердив его заблуждение, но…Булат вовсе не хотел мучать его. Да и добиваться женщину обманом было не только ниже его достоинство, от этого веяло таким ублюдством, что у турка сводило зубы. Так поступают с теми, на кого в последствии можно наплевать, а не с теми, кого уважают. Кафид янычар уважал, несмотря на то, что она раздражала его безмерно временами. Если бы она только сбавила гонор и перестала силиться быть больше, чем все окружающие на целую голову…Но ее упорство - поражало. В хорошем смысле. Барышне с такой статью досталась поистине мужская воля,- Мы с ней как кошка с собакой. Врать не буду, она мне нравится, возможно, единственная из всех на выпуске, но мы не вместе. Ее взор обращен на тебя. И хоть меня это задевает, я не могу не признать, что вкус у нее есть.
Это звучало даже дико, но теперь Булат понимал, что Ласло во-первых, не так прост, а во-вторых,  он сам не лучше. Затюканый и постный серб, с вечно недовольным печальным лицом внезапно открылся для османа в новом свете, а еще они вдруг оказались в одном окружении на двоих. Да еще и к одной женщине делили симпатию. Каждый раз, когда речь заходила о Хандан, в душе у Ласло, как подснежники, вспыхивали теплые августовские огни, похожие одновременно на солнечные зайчики и пушистые головки одуванчиков, и мерзлое нутро Зорича ненадолго оттаивало, непременно добираясь не только до сердца, но и до глаз. Это было невинное платоническое чувство, но такое…настоящее. Булат даже завидовал и дулся за это одновременно и на Ласло, и на Татьяну.
Честно говоря, Амрит не думал, что его хитрость сработает. То есть, он бы хотел, чтобы сработала, но когда Ласло потянулся к нему,  словно бы потерял  почву под ногами. Сердце подпрыгнуло к горлу и резко ухнуло прямиком в пятки, но этой заминки не стало заметно, потому что эйфория, наполнившая тело турка мгновенно бросила его по знакомому уже сценарию: вжать мальчишку в стол, сгрести мундир на боках и скрипнуть форменным сукном так, чтобы звук отдался у них в костях, наполняя возбуждением и жаром. Всего несколько секунд они целовались, пробуя на вкус этот запретный плод, а  Булат почувствовал что снова попал в то время, когда он был…счастлив. не одинок. не так зол на всех и вся. И это было самым прекрасным, и самым ужасным из всего, что с ним происходило со времен поступления в Академию. Ведь это било брешь в его отточенной, отполированной защите.
Но оторвавшись от губ и вновь обретя дыхание, янычар понял, что это либо рубить мечом сейчас, либо идти вперед и добиваться, уже совсем другим человеком. И крохотная искра страстного желания в глазах Зорича, который моментально взял себя в руки и закрылся таким же щитом безразличия, как он - ядовитой веселости, не оставила ему выбора. Он ХОТЕЛ увидеть и почувствовать это еще раз. И сделать так, чтобы это ужасное выражение лица при его появлении слетало с серба, желательно вместе с мундиром.
Несколько глубоких вдохов, один прищуренный взгляд и мимолетное движение языка, слизывающего чужой вкус со своих губ и смакующий его, точно попробовал нечто новое и весьма вкусное.
-Разумеется,- только и сказал Амрит, принимающий правила этой игры. То, что произошло,  должно было обескуражить их обоих. Но не только. Еще оно придало янычару мрачной решимости.
Он ловко подхватил собственную сумку, одним движением сбросил со стола немногочисленные вещи  целителя обратно в его саквояж и перехватил тяжелые ручки раньше, чем тот протянул руку,-На, неси свои важные документы. Только не перемажь кровью.
Это выглядело нетипично: Амрит тащил поклажу Ласло, но бумажки он сунул не просто так. Вопросов будет куда меньше, если  они все сделают занятой вид, а Ласло со своей гримасой неудовольствия создаст впечатление, будто отчитывает турка в отместку за что-то. Почти идеальное прикрытие. Только вот щеголять им было особо не перед кем: за дверью было пусто. Одного предупреждения от Булата хватило, чтобы  все любопытные растворились в коридорах Академии. Менталист пресек попытку отобрать сумку недовольным шипением и кивнул в сторону лазарета, чтобы они потарапливались. О поцелуе словно бы и воспоминаний не осталось, но  под смуглой кожей и прикрытием пушистых черных ресниц вились змеи воспоминаний, фантомных прикосновений холодных пальцев к шее и волосам.
-Ларионова сделает это публично. Ей всегда нужны зрители, она не выносит, когда кто-то отворачивается от нее: один человек - мало, два - мало, толпа - ну еще куда ни шло. Так что она напустит свою стаю на перерыве или в общем зале, чтобы  снискать поддержку тех, кто меня не любит. То есть почти всех,- Амрит пожал плечами так, словно его это совсем не заботило,- Предлагаю возвести цирк в абсолют. Я возьму в секунданты тебя, и Кафид. Поручаю тебе ее предупредить. Или может не стоит, Таня совершенно не умеет врать, изобразить удивление у нее не получится… За нами оружие, но я планирую перехватить инициативу и назначить еще и место. Не стану драться  как  изгой какой-нибудь, раз уж причиной - честь дамы,  я в ответ припомню ту травлю и  скажусь защитником Хандан. Перенесем бои в зал для ратных тренировок. преподаватели обязательно придут посмотреть или разогнать наше самоуправство. Тогда будут непредвзятые свидетели.
Амрит посмотрел украдкой на острое лицо серба и отметил румянец на бледных скулах, а еще то, что у него не так как обычно сжаты губы.

Амрит боялся дышать. За эти короткие двадцать минут они с Ласло говорили больше, чем за предыдущие два года. Не только фехтование остротами и раздражительные эпитеты, а что-то более цельное, сознательное…живое. Привычная агрессия хотела было заставить турка ляпнуть: “Ба, Зорич, да ты можешь быть нормальным, когда захочешь!”, - но то и дело парень спотыкался взглядом на припухших от поцелуя губах с синеватыми уголками, одергивал себя и молчал.
“-Ты что, еще не налаялся, Булат?”,- голосом Баязид-паши шептало что-то до омерзения нежное и горячее под сердцем и мальчишка поджимал губы, не желая, но признавая справедливость этого замечания.
Он не хотел лаяться с Ласло. Сейчас не хотел. Не после того, как тот оказался в его руках такой трепетный, живой и искренний. Глубоко раненый в прямом и переносном смысле.
-О, ну ты продолжай так рассуждать и  шанс у меня появится,- эта колючка была не ему лично, почему-то на тему Хандан спорить с ним было безопасно. Магическая аура Танечки Кафидовой, кому скажи - засмеют,-Хандан лишь наполовину русская, ты знал? Ее отец - русский посол, но матушка - из Турции. А турчанки, уважаемый князь, вообще не склонны к жалости. Они коварны и расчетливы. Так что не обольщайся…и не огорчайся: если она смотрит, то она всерьез. Приценивается, присматривается, как кошка, которая топчет себе уютное место. Царапается, кстати, и правда, как кошка…
Он невольно потер локоть, вспоминая, как выбил на тренировке у Хандан ятаган, и тогда она пошла на него в атаку голыми руками. Правду говорили, что в ярости женщины превосходят мужчин. Может, оттого и в армию их не брали раньше, ведь когда воины проигрывают, они хотят с достоинством расстаться с жизнью. Но когда смерть грозит женщине, ей плевать на достоинство, она драться будет до конца, любыми возможными методами.
Лазарет от аудитории был недалеко. Для здорового человека. А для того, кто едва руки не лишился, да еще и с проклятием извечного несчастья - прилично даже удален. Они свернули, спустились по лестнице на второй этаж, перешли  в галерею к другому крылу и теплолюбивый Амрит поежился от осеннего ветра, который с побережья принесло и швырнуло в некрытые коридоры Академии. Соль, самшит и сохнущая в местных садах терновая ягода. Почему-то она ассоциировалась у янычара со смертью…
-Второй защитник, скажите на милость,- скривил гримасу осман и открыто посмотрел на Ласло,-А если ты вместо противника проткнешь себя? Или проткнешь себя и  товарища рядом?,- он встретился с взглядом серба и покачал головой, махая рукой,-Дело твое, Зорич. В твоей доблести никто не сомневается. Как и в беспринципности этих отморозков. Они тоже про твое проклятие в курсе и будут бить в первую очередь по тебе.
“…Я не смогу защитить и себя, и Таню, и тебя одновременно…”
О том, что беспокоиться за Татьяну не придется, даже не говорили. Кафид могла загрызть насмерть любого, кто усомнился бы хоть на секунду в ее ратной удали. Порой девчонка с этим перегибала и напоминала Амриту туго скрученную тетиву, которую неправильно  натяни , тронь - и она разорвется, лопаясь сама и хлеща всех, кто окажется рядом. А после смерти Архангельского в Академии стало еще меньше, которые Амриту нравились безоговорочно. Да, как и всегда, его кое-что подбешивало, неуемный бескрайний оптимизм русского, наверное, но в расчет это не бралось. Андрей являл собой эталон, золотое сечение чести, искренней доброты и чистоты помыслов. настолько, что с ним рядом даже стоять рядом было сложновато. Вот Булат и не стоял, отшучиваясь едко издалека.
-Да, жаль,- подтвердил турок, поддержав общий упавший градус веселья,- Он небось и Ларионовой отказывал так, что она была польщена, а не таила обиду. Академия много потеряла с его смертью. Надеюсь, однажды он вернется и восполнит все, что упустил. И хорошо бы еще на нашем веку.
Пытаясь быть “хорошим” он чувствовал себя неловко. Будто говорит нелепицу, обязательно невпопад и выглядит как придурок. И злился на себя, на Ласло, на весь мир. Он было вознамерился твердо довести серба до лазарета да бросить его на койке - формально то он свой долг исполнил, но проклятие Зорича, словно услышав, что речь шла о нем, мигом дало о себе знать: княжич закачался и непременно въехал бы в стену, сползя по ней на холодный пол, если бы осман не схватил его за талию и не прижал бы к себе, хмуро наблюдая, как приступ слабости играет тенями на исхудалом лице. Он понимал, о чем говорит Ласло, упоминая, что ему оскорбительна женская жалость. Мужская, должно быть, просто смертельна.
-Кстати,- прошептал он в темном закутке перед самым лазаретом, пока никого не было столь удачно,- Если бы в тебе было не на что смотреть, я бы никогда не сделал то, что я сделал. И не повторил это вновь.
Амрит  прильнул к прохладными губам снова, по-хамски игнорируя  любые возражения по этому поводу, прошелся языком по нижней губе и бесцеремонно проник в рот, жадно целуя Ласло снова, оставляя ему на память не только ноющий шрам на ладони и разошедшиеся швы на мундире, но и влажное вульгарное прикосновение, которое будет мучать их обоих еще несколько дней. Словно урвал глоток жизни из его источника, и голодный, дикий, напился за чужой счет. Пальцы сжали тугую тонкую талию и турок прошелся губами  по переносице мальчишки напоследок, лишь мгновение оставляя на то, чтобы тот рассмотрел его взгляд в полутьме: полный противоречия, желания и тоски.
-Эй, есть кто?,- в лазарет они вошли уже порознь, хоть Булат формально и все еще придерживал свой “груз”, чтобы тот устоял на ногах,- У нас тут раненый.
Он оставил саквояж на стуле рядом со смотровой койкой и молча ушел, не дав ни одной из медсестер даже намека подумать, что он рад здесь быть. С Ласло попрощался смазанным кивком и пошел к себе, спрятав руки в карманах брюк.

Отредактировано Амрит Булат (Сб, 22 Ноя 2025 19:41:29)

Грядущие неприятности его не беспокоили. Сна Амрита лишил поцелуй с Ласло и неожиданное откровение о том, что козья рожа - вовсе не чванливый великомученик, каким он казался всем остальным; Холера - лишь маска, надетая на мальчишку насильно, как клеймо прокаженного. Он сам такое ненавидел, но и в травле не участвовал. Ему было не интересно пинать убогого, а вот упорствовать с тем, кто имеет мнение, характер и точку зрения - сколько угодно. Ответные ножи Булата только раззадоривали, а иначе какой смысл - переругиваться с тем, кто даже остроумный ответ придумать не в состоянии?
Он представлял, что они не покинули аудиторию, что смахнули со стола бумажки и Амрит взял его прямо там,  наплевав на священность альмаматер: распахнул тугой мундир, спустил штаны, вбился в лилейное тело, дрожащее и изнывающее. Интересно, какого цвета у Зорича соски и мягок ли живот, приятно ли будет покрывать его поцелуями, пока он с ума от нетерпения сходит? Под эти мысли, в темноте и под храп соседа, турок даже согрешил и взял себя в руку, моля Бога простить его похоть и войти в положение: осквернять мысли о бледном сербском князе соитием с другими ему совершенно не хотелось. А вот представлять, что пальцы на члене - не его собственные - очень даже… Да и сон не шел ни в какую, пока все эти фантазии не находили физического выхода. Лаская себя он рисовал как изгибаются в гримасе страдания пухлые губы. как жмуриться княжич и как обнимает его, снова и снова, как в закоулке перед лазаретом. О, Амрит предпочел чтобы Ласло вовсе никогда его не прощал, только бы поцеловать его так же еще раз, и еще, вжать спиной в стенку, спускаться поцелуями по дрожащему животу и положить себе на язык лихорадочную его тяжесть, слушая как задыхается от неожиданности благовоспитанный балканский христианин. И это было так сладко, что янычар кончил, прорычав сквозь стиснутые зубы заветное имя и довольно   распластался по собственной койке, засыпая с  ощущением полнейшего морального удовлетворения.

Сударыня Ларионова начала спектакль издалека и за пол дня. Появилась с утра заплаканная и печальная, окружила себя подругами и трагическим шепотом переговаривалась со стайкой девиц,  которые, как им думалось, незаметно бросали на него укоризненные взгляды. Едва заметив сей перфоманс, осман понял: началось. Поискал взглядом Ласло, но Зорич словно не торопился ни завтракать, ни учиться. На вторых парах к дамам присоединились уже “возмущенные защитники”, и Булат уловил легкий флер керосина, который витал в аудитории. Или, быть может, это оттого что Кафид  села неподалеку. Ментальщик начал задумываться, а что будет, если Хан откажется им помогать и где взять замену? Их с Ласло двое, но против четверых это будет непросто…
-Привет, Козодой,- Кафидова бросила сумку на стул рядом и опустился прямо пред его сиятельные очи, вид имея донельзя хищный и недовольный,- Не объяснишь, почему половина курса замерла в ожидании и взгляды мечутся от тебя к Ларионовой? Ты что, успел влипнуть и в ее нижние юбки?
-Какие обороты, ханым. Пристало ли приличной девушке такие слова вслух произносить?,- попытался откосить от разговора Булат, но Зорич как на зло где-то запропастился. Зато клятый испанский петух возник за плечом Татьяны и Амрит почувствовал удушливый приступ ревности.
-Я не девушка, я - ратник,- срезала русская и нахмурила соболиные брови,- Так что творится?
-Да я без понятия, о чем ты,- раздраженно огрызнулся Амрит и сложил руки на груди,- Я рядом с Ларионовой даже рядом не стоял, откуда я знаю, что у нее в голове?
-Полагаю, что не совсем там, иначе она бы не рассказывала, как ты “злоупотребил ее доверием”. Поматросил и бросил? Ты не боишься, что твоя слава однажды до преподавателей дойдет?
-Если она дойдет до преподаватЕЛЬНИЦ, то совсем нет,- осклабился Амрит и тут же схлопотал оплеуху, которой Таня наградила его чернявую голову,- Ауч! Ханым! Я женщин не бью, но ты прямо иногда нарываешься!....
И тут подошел Зорич. Разговор резко оборвался на середине и Амриту одного взгляда хватило, чтобы понять, что весь их план пошел псу под хвост. Серб выглядел как восставший, а не вернувшийся, и мокрые виски не предвещали ничего хорошего. Стоило Ласло подойти на достаточно близкое расстояние и присоединиться к ним, как  янычар понизил голос и напустился на княжича.
-Ты никуда не пойдешь,- это прозвучало зло, и он злился: именно об этом и предупреждал  менталист,-Ты еле на ногах держишься!
-А куда вы вообще собрались?,- встряла Хандан и бесцеремонно приложила руку к лицу Ласло, пробуя лоб и обводя большим пальцем скулу, когда второй раз решила смерить температуру на щеке,-Да ты весь горишь!

Отредактировано Амрит Булат (Пн, 24 Ноя 2025 15:51:01)

Зорич конечно был в своем репертуаре: убьюсь, но останусь гордым великомученником. Амрит скривился как от зубной боли и закатил глаза. Вот в такие моменты он готов был серба ударить, сразу возвращаясь в прошлый год и  памятуя о том, как начались их препирательства с ясным князем. Еще  и Кафидова перепелкой вилась над лихорадочным парнем, что вызывало в нем раздражением, ни то к ней, ни то к нему. Даже ревность. К ним обоим. Над ним эта саламандра несносная никогда так не тряслась. Не то чтобы ему было очень надо…
-Так, мне это уже надоело, какое дело?,- Таня забеспокоилась не на шутку, лихорадочную нежность Зорича она восприняла даже острее чем то, что от нее скрывают правду, и метнула в Булата острый взгляд, уже прямо-таки требуя ответа. Янычар сложил руки на груди и скрипнул зубами, понимая, что ситуация вышла из под контроля.
-Ларионова собирается напустить на меня своих мордоворотов под выдуманным предлогом поруганной чести,- Амрит пожал плечами и оценил обстановку в общем зале цепким взглядом, отмечая нехорошее волнение.
-А он выдуманный? Вот так новость,- попыталась сострить Кафид, обеспокоенно переводя взгляд с Булата на Зорича и обратно,-Всей толпой на одного?
-В любви и на войне честно не играют, ханым. Клянусь Аллахом, что я даже рядом с отсутствующей честью госпожи Ларионовой не стоял. Я сплю лишь с теми, кто мне нравится, и это как раз не понравилось ей…
А дальше Ласло видимо решил, что ему все равно умирать и подался вперед поцеловать Кафидову. Турок прищурился ревниво, беря себя за горло и не отвешивая едких комментариев только потому, что вид ошарашенной и растерянной, смущенной Хандан был столь же редок, как и снег в Сахаре. Девица пискнула испуганно, распахнув на мгновение ресницы, но…обняла серба за лицо и ответила. Так он и думал. Все, кто пытался подкатывать к недурной собой Кафид, обычно улетали с пощечинами и ругательствами подальше, обычно, в ближайшую стенку. Да что там, он сам раз схлопотал так, что едва ее не придушил , оскорбившись… А тут на тебе. При этом он точно знал, что  эти двое испытывают симпатию не только друг к другу, но и к нему тоже…А ты поди ж… Впрочем, разве не он сам подзуживал недавно княжича не робеть и подкатить к предмету своего обожания?
От этой мысли стало чуточку легче и все с тем же недовольным лицом, Амрит подвинулся, зеркаля жест Альвареса, пока Хан и Ласло миловались. Вовремя: лихоманка свалила серба прямиком в плечо Тане и девица, все еще ошарашенно хлопая ресницами,  погладила парня по голове,  в заботливом жесте прижимаясь губами к его виску.
-Нам надо увести его в лазарет,- безапелляционно заявил Булат, на сей раз подло используя мягкость женского сердца и обращаясь к Кафид,- Он не способен сейчас драться.
-Увести - легко сказать,- покивала Таня и приобняла парня за плечи, даже не думая о том, как они со стороны выглядят,- Ласло, ты можешь идти?
Вопрос был глупый. Будь ситуация на поле боя, Хандан ориентировалась бы гораздо увереннее, быстрее и резче. Но с каверзами тех, кто по идее должен быть тебе товарищем по оружию, она сталкивалась реже, чем с ополоумевшей от голода нежитью. Амрит увидел движение в толпе и решил не дожидаться, когда все станет совсем уж плохо. Он кивнул на подругу Рамону, временно принимая негласное перемирие с бесячим испанцем и прося его проводить  ее и Ласло к целителям, в то время как сам обошел стол и направился навстречу трем  студентам самого грозного вида. Двое с ратного, один - с исследовательского. В коллекции ханым Ларионовой обретались только знаменитые учащиеся Академии, успевшие прославиться как просто фамилией, так и какими-то подвигами. Например - дуэлями…
-Балаган отбыл, а скоморохи остались,- Булат заломил соболиную бровь, перейдя в нападение первым, еще прежде чем рыжий старшекурсник успел рот открыть. В руках парень сжимал перчатку, которую, судя по всему, планировал бросить ему в качестве вызова,-Приятно знать, что вы решились подойти лично,  а не распространять нелепые слухи  как торговки на базаре. Кстати, о чем в конечном итоге клевета? Что я опять сделал, чтобы эфенди пришли ко мне лично взыскивать виру?
-Ты оскорбил сударыню Ларионову своими бесчестными предложениями,- пробасил рыжий и вздернул покрытый щетиной подбородок,- Хотя чего ждать от турка?
-Клеветать на женщину, уважаемый бей, грех, как учит нас священная книга Коран. Как впрочем и на любого верующего,- Амрит заложил руки за спину, приняв самое высокомерный свой вид,-Я не делал госпоже Ларионовой ничего дурного, и уж тем более - никаких предложений, ни приличных, ни неприличных. Даже сказал бы, что стараюсь держаться от  особы ее статуса и положения как можно дальше, дабы не оскорблять высокую госпожу недостойным соседством.
-Никто и не ожидал, что ты найдешь в себе честь признаться,- тонкий как хлыст черкес осклабился, точно ждал точки, за которой Амрит не выдержит напора.
-Честь обычно либо есть, либо нет, искать ее не требуется. Моя при мне, уважаемый бей Бижев. Мне нет нужды признаваться в том, чего я не делал, и Аллаха ради,- менталист вдруг прищурился, и собиравшийся было бросить ему в лицо перчатку рыжий мелко затрясся да выронил ее из рук себе прямо под ноги,-Не стоит мусорить в общем зале.
Вокруг них образовалось кольцо любопытствующих. Те, кто не покинул своих мест, с интересом вытягивали шеи, чтобы увидеть, чем закончится стычка. Сударыня Ларионова стояла совсем рядом. шмыгая картинно-красным носиком и прикрывая рот дрожащей рукой. Пару раз она очень тихим шепотом напоказ пыталась встрять с апломбом: “Пожалуйста, не нужно из-за меня скандалов, я этого не выдержу!”,- но верные подруги не давали ей выйти к спорщикам и очень активно успокаивали.
-Ты ответишь на этот раз, Булат! Я при всех вызываю тебя на дуэль!,- подхватил волынку товарищей светловолосый плюгавый балканец и потянулся было за перчаткой (в ту секунду очевидно троица очень жалела, что в форму Академии, в отличие от Дмитровского училища, белые перчатки не входят), но та вдруг вспыхнула и изошла золой и искрами.
-Что-то как-то вяло вы меня вызываете, эфенди. Не угодно ли будет не страдать дурью и разойтись? А то ведь я тоже могу припомнить госпоже Ларионовой травлю ханым Кафидовой, которая та устроила, прочитав ее личные письма  в присутствии половины курса и высмеяв ее страхи и мысли по поводу поступления. И тому есть десятки свидетелей. Тех же самых, что стоят сейчас здесь и ждут развязки этого спектакля. Скажете, это не правда, госпожа?,- Амрит наконец то впервые прямо посмотрел на Дарью Ларионову и заставил ту сжать губы: против такого подкованного аргумента ей было нечего  противопоставить ввиду публичности. Но она попыталась.
-То была лишь шутка между подругами, попытка развеять нелепые переживания юности!,- проблеяла девица достаточно громко и жалобно, чтобы ее услышал однако весь зал.
- Вот только подругами вы никогда не были, ханым,- холодно отхлестнул этот аргумент Амрит,- Не уверен, что кто-то здесь вообще удостоен чести называть себя вашим другом по-настоящему. Да и госпожа Кафид  крайне избирательна в выборе тех, кому доверяет. Даже я не являюсь ее dans l'entourage immédiat, что не мешает мне уважать ее характер и доблесть. Чего - увы - не могу сказать о вас.
-Закрой пасть, осман!,- залаял балканец и саданул Амрита по челюсти, вызывая оживленные крики и волнения в зале. Янычар покачнулся и  отошел на несколько шагов, злобно сверкая глазами. Воздух между ними готов был разорваться руганью и насилием, но вперед вылетела Кафидова и второй удар просто не успел даже силу набрать: девица ожгла наступающую свору потоком горячущего воздуха, черкес зло зашипел и схватился за глаза, а рыжий громила - за бороду, ругаясь на чем свет стоит.
-Как благородно, господа офицеры: трое на одного, три защитника на одну  и ту же даму. Делить благосклонность тоже втроем будете?,- Хан была зла как кошка, которой хвост прищемили и наплевала на все эти приличия, которыми тут фехтовали до сего момента,-За себя я и сама сказать могу. Хотите подраться -  милости просим. Но не здесь, и не сейчас. И…,- она огляделась назад, игнорируя злобный взгляд Амрита, который буквально кричал: “Ты опять все портишь!”,- Нито, нам нужен третий мушкетер.