В Убежище давно не выдавалось такого спокойного дня. Вечные сквозняки, казалось, наконец вырвались за пределы старой церкви и отправились резвиться в Морозные горы, оставив в покое ровное пламя лампад. Тихий треск свечей накладывался на монотонное пение жриц Андрасте под аккомпанемент отрывков разговоров, которые долетали до кабинета миледи посла Инквизиции через щель приоткрытой двери. Женщина сидела за столом в своем кабинете, который она все еще не могла назвать ни своим, ни кабинетом, не в силах отделаться от воспоминаний о роскошной приемной в Вал-Руайо. На новом месте все казалось странным, непривычным. Иногда, запечатывая письма, Жозефина замирала на несколько мгновений и разглядывала оттиск печати с эмблемой Инквизиции, как будто впервые видела этот символ. Впрочем, помимо ощущения новизны, была еще и доля азарта,  проявлялась врожденная антиванская черта. Убедить, разубедить, переубедить, договориться, сторговаться, здесь подольстить, тут пригрозить, - все, чтобы получить поддержку для Инквизиции, еще такой хрупкой, такой непрочной, юной. Переговоры затягивались, аристократия торговалась так, как не торгуются гномы из Торговой гильдии, и все они, и ферелденцы, и орлесианцы, и неваррцы никак не хотели верить, что Андрасте, Невеста Создателя, выбрала своим Вестником неотесанного рогатого громилу, каким они считали Адаара. Правы они были, пожалуй, только в том, что рога у Адаара действительно были. В остальном он мало чем походил на тех дикарей-кунари, которыми пугают детей. Конечно, Жозефина не видела Вестника в бою, но в Убежище он вел себя весьма сдержанно. На бал в Орлее его везти было рановато, но некоторое представление о манерах у него имелось, и леди посол и леди тайный канцлер уже успели придумать, как улучшить навыки своего подопечного. Единственной проблемой было то, что поймать Вестника в Убежище было сложно: он всегда был нужнее на передовой, там, где из разрывов вылезали демоны, где воевали безумные маги и храмовники, где мир стоял на грани хаоса, а не в теплом зимнем уюте Убежища, где те, чья сила была не в боевых навыках, вносили свой вклад в спасение Тедаса.
Отложив перо, Жозефина посмотрела на неоконченное письмо и без особого удивления обнаружила на нем внушительных размеров кляксу - чему удивляться, если последние несколько минут она думала не о том, как организовать совместную с баннами охоту на медведей, а об Адааре, кромсающем этих медведей в обществе своих бравых спутников. Убедившись, что делившая с ней кабинет исследовательница Минева слишком поглощена своими исследованиями, какими бы они ни были, леди посол зевнула, потянулась и начала перечитывать написанное, как вдруг дверь медленно отворилась, и на пороге, к удивлению Жозефины, появился Солас.
- Миледи, не хочу Вас заранее пугать, но у Вестника небольшие неприятности, - произнес эльф со свойственными ему спокойствием и загадочностью и незамедлительно исчез.
Жозефина его невозмутимость повторить не могла. Выскочив из-за стола, она чуть ли не бегом направилась к выходу из церкви. И беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить встревоженную толпу из любопытных обитателей Убежища, собравшуюся на улице. Людей было достаточно много, так что женщина не сразу заметила Адаара, а когда заметила, сердце пропустило удар: поза кунари явно говорила о его готовности драться, а по руке уже тек ручеек из крови. Противника она не смогла сразу узнать, но его распластанное положение на снегу гарантировало, что у нее есть небольшой запас времени.
- Любезные дамы и господа, прошу вас не толпитесь! - громко обратилась она к толпе. - У каждого из вас есть много дел, вернитесь к ним, пожалуйста, вы знаете, как это много значит для нашего выживания! Если здесь и произошло что-то важное, мы непременно вам об этом сообщим, когда разберемся в ситуации!
Народ не спешил расходиться, но это было и не важно, их внимание переключилось на Жозефину, теперь они ждали не продолжения драки, а иного развития событий, а она уже успела добраться до пострадавшего, который оказался дворянином из Орлея, одним из самых набожных и самых упертых их гостей. Бросив убийственный взгляд на Адаара и отметив, что он от потери крови явно не умрет, а стоящая рядом Лелиана не даст ему покалечить кого-нибудь еще, женщина полностью сосредоточилась на пострадавшем аристократе.
- Дорогой граф, не пристало Вам стоять в таком виде на морозе! - обратилась к нему леди посол. - Давайте мы пройдем ко мне в кабинет, где вы согреете свое тело и охладите свой пыл, нам всем сейчас важно избегать излишних волнений! Простите, что канцлер Родерик так долго держал Вас на пороге!
Поскольку шанса возразить графу предоставлено не было, а желание продолжать драку после полученного удара тоже отсутствовало, он, хоть и с попытками сопротивляться, но следовал за послом. Поравнявшись с Адааром, они на секунду остановились.
- Вестник, я жду Вас через полчаса в моем кабинете.
Она старалась говорить спокойно и строго, чтобы не спровоцировать графа и не возбудить новый приступ любопытства у уже начавшей расходиться толпы, но в конце не удержалась от разочарованного взгляда. Как не вовремя, Вестник, как не вовремя.

- Дорогой граф, ну что Вы!
- Нет, он совсем не хотел Вас оскорбить!
- Нет, это никакой не позор, и кровью его смывать не надо!
- Нет, Вашу кровь никто тут не пьет!
- Нет, не портит тоже!
- Значит, на то была воля Создателя!
И так по кругу до потери сознания. К счастью, граф оказался не самым крепким орешком. На третьем круге увещеваний количество произносимых им оскорблений, адресованных Вестнику, пошло на убыль, а темп беседы замедлился. Свою роль сыграл и теплый плед, и вино, молниеносно доставленные догадливыми слугами. Жозефина заметила, как взгляд графа начал блуждать по комнате, выискивая что-то такое, что можно было бы попросить в качестве компенсации за понесенный моральный ущерб. Леди посол про себя усмехнулась при мысли, что убогая обстановка Убежища в кои-то веки играла ей на руку: в Орлее граф бы наверняка наткнулся на какой-нибудь подаренный посольству трофей в виде головы дракона и попросил себе такой же. Хотя, кто знает, может быть, Адаар бы даже обрадовался такому исходу событий. Пока что будущее было туманно.
- Что же, миледи посол, - ехидно начал граф, переходя к фазе торгов, - допустим, пусть на мгновение, но допустим, что ваш Вестник не желал моей смерти, а всего лишь, как свойственно дикарю, воспринял мои слова, как оскорбление, но вы не можете не понимать, что это оставляет не самое приятное впечатление от вашей организации, и едва ли я смогу умолчать об этом досадном факте, когда буду рассказывать своим друзьям, особенно в Церкви, о своем визите в Убежище.
- Как же мы можем исправить положение, любезный граф? - задала вопрос Жозефина. Конечно, только этого вопроса он и ждал. Знал, что что в данной ситуации может оскорблять Адаара, сколько угодно, презрительно кривиться, упоминая Инквизицию, угрожать. Жозефина не впервые сталкивалась с таким типом людей, праведных на публике, но скользких дельцов в душе.
- О, совсем немного, милая леди посол! Видите ли, мы с моей дорогой соседкой, герцогиней де Труссо, давно спорим из-за небольшого участка земли, на котором сейчас образовалось несколько, как вы это называете, разрывов. Так вот, если ваш так называемый Вестник и вправду умеет закрывать эти порталы в мир демонов, пусть закроет их, а я уговорю крестьян принести присягу их истинному спасителю, - произнес граф так, как будто уже получил от своей собеседницы согласие на все его условия, явно подразумевая под истинным спасителем себя любимого.
А Жозефина едва сдерживалась, что бы не прогнать паршивца вон. Закрытие разрывов было прямой обязанностью Вестника, но одно дело, когда это делалось от имени Инквизиции, и совсем другое - когда какой-то второсортный дворянин использовал их в своих корыстных целях. Естественно, граф прекрасно понимал, что разговоры о вмешательстве Инквизиции в междоусобные распри дворян все равно пойдут и репутация организации будет задета, и это доставляло ему еще большее удовольствие. Но у леди посла были другие планы.
- Вы думаете, граф, что можете распоряжаться ресурсами Инквизиции и Вестником, так как будто это Ваша собственность? - чуть повышенным тоном начала она, наблюдая, как расслабленность исчезает с лица графа. - Вынуждена Вас разочаровать: Инквизиция сама будет решать, какие разрывы когда и от чьего имени ей закрывать. А вот герцогиня Труссо будет очень возмущена, услышав, какие у Вас были планы на спорный участок земли. Возможно, она даже обратиться к Совету герольдов, который занимается Вашим спором.
- У вас нет никаких доказательств! - перебил граф, приподнимаясь в кремле. -  Кто поверит Вашей шайке сумасшедших паломников, поклоняющихся рогатому идолу! Церковь прислушается к моему слову!
- Вы можете пугать нас Церковью, сколько угодно, - отрезала Жозефина. - Несмотря на наши разногласия, даже там умеют читать, и Вашего приказа, запрещающего нашим людям приближаться к Вашим владениям, где, напомню Вам, зафиксировано как минимум три разрыва, будет достаточно, чтобы начать подозревать Вас в сотрудничестве с венатори, а такой знаток религиозных убеждений Тедаса, как Вы, не может не знать, как в Орлее относятся к Тевинтеру.
- Да вы угрожаете мне, посол! - перешел на крик граф. - Хотите опорочить мое имя! Но смотрите, как бы голова вашего дорогого Вестника не оказалась на виселице быстрее!
- Дорогой граф, - ласково промолвила Жозефина, резкой сменой тона меняя развитие диалога, - ничего из этого не произойдет, если Вы не будете пытаться руководить действиями Инквизиции или порочить имя Вестника, а лишь откроете нам доступ к Вашим землям.
Леди посол вышла из-за стола и приблизилась к графу.
- Представьте, как будут рады Ваши подданные, когда Вы поможете Инквизиции спасти их от полчищ демонов, - продолжила рисовать картины прекрасного будущего Жозефина. - Кто знает, может, герцогиня Труссо, возможно, как и Совет герольдов, тоже будет впечатлена нашими достижениями, и беспокоящий Вас конфликт уладится официальным путем.
- Вы хотите, чтобы я забыл об оскорблении, нанесенном не только мне, но и самой Невесте Создателя вашим ручным зверьком, - ядовито выдавил граф, но без прежней ярости, вероятно, уже обдумывая новые возможности.
- Я хочу, чтобы Вы перестали оскорблять Вестника и подумали, что принесет Вам больше выгоды: сотрудничество с Инквизицией или вражда, подумайте об этом, граф, - спокойно произнесла женщина, давая понять, что разговор окончен.
Граф недовольно поднялся из кресла, прошипел очередную колкость, и быстрым шагом направился прочь из кабинета, бросив с порога, что обдумает случившийся разговор.

Граф был не очень опытным игроком, и опирался на поддержку Церкви, которая переживала не самые лучшие времена, так что торговаться с ним было возможно. Жозефина склонялась к мнению, что путь угроз в данном случае был правильным, потому что граф мог ясно видеть только чужую силу, которая у Инквизиции очевидно была. Разглядел же он ее, когда приехал в Убежище, хотя и плевался ядом на каждом шагу. Следующей проблемой, требовавшей принятия мер, был канцлер Родерик, но решить ее предстояло позже. В данный момент перед леди послом стояла двухметровая проблема в виде Адаара, застывшего, как шевалье на посту, напротив ее стола. Жозефина даже не могла сказать, сколько он так стоял, поэтому чувствовала себя неловко.
- Вестник, прошу прощения, - обратилась она к кунари, - я слишком увлеклась мыслями о наших дальнейших отношениях с графом. Избавлю Вас от подробностей, но, полагаю, конфликт будет  решен.
Женщина отложила перо, которое до этого вертела в руках, и пригласила Вестника занять опустевшее кресло.
- Я не хочу Вас поучать, - начала она извиняющимся тоном, - и знаю, как невыносимы бывают дворяне, но мне хотелось бы быть уверенной, что Вы в следующий раз поведете себя по-другому. Что вы сделаете, Вестник?

Адаар чем-то напоминал провинившегося послушника, замершего перед своим строгим наставником в ожидании наказания. Причем этот послушник был все еще уверен в своей правоте, но старался сдерживаться. В такой ипостаси кунари выглядел забавно, но, с другой стороны, Жозефина видела, как трудно ему справляться со своей новой ролью и новыми обязанностями, и была бесконечно признательна уже за саму готовность учиться разбираться в проблемах, с которыми ему раньше не приходилось сталкиваться. Таких, как орлесианский этикет, например, который сами дворяне имели обыкновение соблюдать от случаю к случаю, но жутко обижались, когда кто-то другой позволял себе игнорировать их драгоценные правила поведения. К сожалению, в эти игры приходится играть всем, и у Вестника не получится стать исключением.
Леди Монтилье слушала оправдания Адаара с интересом и умилялась той наивности, с которой он оценивал ситуацию: как много значило для него неиспользование оружия, и как мало это значило для общественного мнения. Для него это было проявлением воинской доблести, а для дворян - признаком дикости и нежеланием следовать кодексу шевалье. Но Адаар и не был шевалье, и заставлять его менять свою природу было жестоко. Жозефина не раз обсуждала с Лелианой и Жизелью, как им примирить общество с тем фактом, что Вестник Андрасте - кунари, при этом не заставляя самого Адаара делать какие-то заявления и бежать в лоно Церкви. Пока что спасало то, что Вестник был постоянно занят, и действия его служили лучшим подтверждением его благородства: в народе уже ходило не мало легенд о его подвигах. Только вот знать была весьма далека от народа, и редко оказывалась рядом с разрывами, но не меньше прочих она хотела видеть чудеса, творимые Вестником своими глазами. И рано или поздно Адаара ждал выход в свет.
- Я понимаю, что находиться в гуще сражения Вам нравится больше, чем общаться с некоторыми представителями знати, - осторожно начала Жозефина, - но иногда они сами встают на Вашем пути, как Вы могли заметить сегодня. И, пользуясь тем, что Вы сами попросили подсказку, дам Вам один совет: просто желайте им хорошего дня и улыбайтесь. Действует безотказно во всех ситуациях. Если Ваш собеседник не растает сразу же от Вашей вежливости, он, как минимум, будет дезориентирован на какое-то время, так что Вы сможете успешно покинуть это воображаемое поле боя, к тому же оставшись победителем.
Жозефина пристально посмотрела на своего собеседника, пытаясь понять, готов ли он смириться с мыслью, что не всякий конфликт должен заканчиваться дракой, но в глаза ей бросилось еще и то, что от куртки Вестника исходит какой-то неестественный холод, так что воздух вокруг даже слегка рябит из-за разницы температур.
- Еще я хотела Вам сказать, что от роли Вестника Вам не откреститься - люди знают, кто в действительности спасает их от демонов, и… - женщина замялась, снова посмотрев на заиндевевший край куртки Адаара, - и у меня такое чувство, что Вы леденеете на глазах! Вы уверены, что все в порядке?

Когда Жозефина задавала свой вопрос, она и помыслить не могла, что дальше случится вся та последовательность телодвижений, которую продемонстрировал Вестник. Даже всегда спокойная в силу известных обстоятельств Минева выглядела несколько ошарашенной. Жозефина и вовсе замерла на месте, взирая на одиноко валяющееся посреди комнаты пострадавшее кресло. Ощущения были странные. Чтобы Адаара, всегда уверенного в своей магии больше, чем в чем бы то ни было, так смутила неисправность посоха? Больше походило на отговорку. Но, если это так, что на самом деле означал этот иней? Может, его опять ранили, но Жозефине об этом никто не удосужился сказать? Леди посол почувствовала укол досады. Она давно уже смирилась с тем, что битвы и пыл сражения - не ее удел. О работе дипломатических корпусов менестрели не слагают баллад. И все равно было немного обидно видеть каждый раз улыбающиеся лица воинов, которые возвращались в Убежище,  ведь за время совместных вылазок они становились ближе, становились настоящей семьей, которая и питала силу Инквизиции. Жозефина знала, что так и должно быть, и радовалась каждой новой завязавшейся в Инквизиции дружбе, но глубоко в душе очень боялась, что сама она так и не сможет ни с кем наладить отношений кроме Лелианы, с которой они и так сто лет были знакомы. Толстые стены Церкви надежно оберегали миледи посла от лагерной жизни, а работа не позволяла надолго отлучаться. Вот и теперь даже сам Вестник решил ей ничего не говорить. Это злило.
Я же не ребенок, чтобы от всего меня оберегать!

Лишь только Жозефина собралась вскочить и отправиться на поиски сбежавшего кунари, чтобы все-таки выяснить, что такое с ним приключилось, как на пороге появился сам Адаар, водрузил на стол цветок, сказал что-то, что она даже не сразу успела осмыслить, забрал кресло - и был таков. Все это со скоростью Варрика, стреляющего из своего арбалета. Жозефина поймала на себе вопросительный взгляд Миневы и только развела руками. Это было… неожиданно? Сказать так - все равно, что ничего не сказать. Та буря эмоций, которая бушевала в сердце леди Монтилье , не поддавалась описанию. Девичий восторг, удивление, благодарность, и над всем этим один вопрос: «Ради меня?». Казалось невероятным, что Вестнику удалось довезти такой хрупкий цветок, как хрустальная благодать, до самих Морозных гор! Сколько усилий он потратил, чтобы окутать растение пеленой из заклинаний, позволивших ему пережить дорогу? И как неловко вышло, что именно сегодня случилось приехать этому дурацкому орлесианцу. Пока она учила Вестника уму разуму, он чуть не околел, потому что хранил подарок для нее. Жозефина закрыла лицо руками. Срочно собраться с мыслями. Все будет хорошо. Сейчас Адаар точно убежит на задание, но, в конце концов, он обещал починить кресло! А когда он будет возвращать этот ставший таким ценным предмет мебели, Жозефина найдет правильные слова, чтобы выразить свою благодарность. Не такие, какими она благодарит дворян и торговых партнеров, нет. Это будут слова, которые нашепчет ее легкий звон хрустальной благодати.
Как будто в подтверждение ее слов, цветок, сбросив последнюю корочку льда, с нежным переливом качнул белоснежными бутонами.