Иногда магия даже волшебников могла удивить. Тессей, которого семейный талант к менталистике вроде как обошел стороной, звучал в ее голове глубоко и раскатисто, и это было интимнее чем все то что они делали только что. Мальчишка был совершенно уничтожен пережитым оргазмом, лежал беспомощный и расхристанный на подушках, чем вызывал у Октавии невольную счастливую улыбку. Она любовалась тем, что брат не скатился немедленно в привычную яму вины, что просто наслаждается ей и моментом. Женщина прильнула к лихорадочному телу, устроила голову на плече, гладя и рисуя пальцами на груди Рэдфорда невесомые круги. С каждым прикосновением ей хотелось покрепче его поцеловать, стиснуть, даже укусить, но она понимала, что сейчас совершенно не время. Тави поцеловала юношу в безвольные, растянутые в улыбке губы и аккуратно выскользнула из его объятий, сгребая нессер и игрушку и уходя в ванную. Пока с помочью чар смывались следы смазки, спермы и прочих жидкостей  с резинового члена, волшебница сполоснулась в душе, крайне аккуратно прикасаясь к себе, ловя тягучие судороги между ног. Можно было решить все за минуту самой, но сегодня ей не хотелось себя касаться, она мечтала о том, что это все же будет Тесси, и если не он, то лучше просто отложить все на другой раз. Грешно было шлифовать такой потрясающий секс после прекрасного вечера банальным самоудовлетворением.
Когда в голове немного прояснилось, Октавия то и дело начала возвращаться взглядом к кольцу на своем пальце. Раньше она ужаснулась бы легкости с которой приняла такое важное решение; теперь только старалась представить даже не Тесса в роли мужа - видя, как братец стал походить на отца, она не сомневалась, что со временем даже этот ворчун и чистоплюй станет прекрасным главой семьи и даже отцом, но себя в роли жены. В последние годы ей стало отчетливо казаться, что она не очень то и подходит на  роль жены и матери. В ней не было бесконечной широты сердца как у Изольды и ее гибкой женской мудрости. Она умела любить и нянчиться с детьми, но это всегда были чужие дети, братья и сестры, малышня друзей - но не ее собственные. До этого теперь вообще не дойдет - она умрет раньше, но как быть женой Тави тоже не представляла. “Не умирай мне сестрой”,- попросил Тессей. Чтож, это она могла для него сделать.
Она вернулась в комнату, положила нессер на прикроватную тумбочку и накинула шелковый халат-кимоно из шкафа на голое тело, заставляя полупрозрачную ткань прилипнуть к мокрой коже. Тесс ни то дремал, ни то тонул в пережитых эмоциях, занимая всю ее постель вольготно и расслабленно. Октавия наполнила пустой стакан водой с помощью палочки и пристроилась рядом, полусидя на подушках и опираясь локтем на свернутый валик одеяла над головой, аккуратно отводя от лица брата подсыхающие пряди, мельком скул и острого подбородка. Она не хотела  его будить, но сон не шел к ней, в крови еще бушевало пережитое возбуждение и на нервах играли воспоминания о криках и стонах - брата и ее собственных. Волшебница достала из ящика полотенце, намочила его и осторожно стерла с живота. груди и бедер мальчишки подсохшие белесые разводы, нежно размягчая огрубевшую корку, нарочно избегая касаний истерзанных оргазмом органов. Проще, конечно, было пойти в душ, но едва ли Тессей смог бы до утра ходить. Ей само-то это давалось с трудом. За этим нехитрым занятием Тави заново изучила тело юноши, восхитившись тем, что он словно нарочно изрос в себе любые детские черты. Теперь перед ней лежал вполне себе сформированный молодой мужчина с подтянутыми бедрами, сильными ногами и крепким торсом, при одном взгляде на который хотелось  нервно сглотнуть. Он по прежнему был жилистым и сухим, но мало-помалу мышцы нарастали под ровной, идеального оттенка кожей. Она обтерла его всего, даже стоп коснулась прохладной влажностью полотенца; не удержавшись, оставила на своде мягкий поцелуй и уловила едва трепыхающуюся в отяжелевшем после секса теле дрожь и принялась покрывать мягчайшими касаниями все тело, от ступней  к коленям, от колена по бедрам вверх, не обделив вниманием подвздошные косточки и особенно задержавшись на горячем животе. Она не требовала от него ничего большего, ей просто нравилось его целовать, всего, думать, что теперь каждый его сантиметр ей отмечен и это бы означало, что теперь они и вправду стали по-настоящему близки. Хотя, куда уж ближе после того, что было совсем недавно.
Тави дошла до шеи, когда заметила, что Тессей больше не дремлет и наблюдает за ней. Прошло довольно много времени, в доме воцарилась блаженная густая тишина, ласкающая им обоим слух. Женщина устроилась обратно на подушках и погладила юношу по лицу, костяшками пальцев очерчивая острые линии скул, бровей, лба,  прижалась к его щеке мягкой ладонью, глядя в полуприкрытые густыми ресницами глаза. Молчать с Тессом было комфортно, именно поэтому по ней так не было, когда он в обиде отмалчивался или злился. Но в отличие от нее, для мальчишки это не было обычным состоянием, он был целиком и полностью сыном Изольды, а она была мастером задушевных разговоров. Октавии сейчас этого очень захотелось - поговорить, раз они оглушены вязкой истомой праздности. Просто она не знала, как начинать эти легкие разговоры, не по делу.
-Я всегда очень гордилась тем, каким ты вырос и стал,- прошептала она, когда молчание показалось ей более пугающим, чем необходимость открыть рот,- А теперь еще и твоей смелостью - и в жизни, и в постели,- она покрутила большим пальцем обручальное кольцо, которое он ей подарил,- Думаю, нужно много  решимости, чтобы сделать женщине вдвое старше тебя предложение, не смотря на все чувства. И еще больше, чтобы  открыто признаться, что тебе нравится что-то  в сексе. Мне до сих пор это нелегко делать. Теперь смотрю на тебя и даже завидую твердости твоего духа.
Тави прижалась губами к его лбу и обняла, прижимая вихрастую голову к груди, обтянутой шелком. Осторожно положила согнутую в колене ногу на бедра. стараясь не задевать  чувствительных мест и довольно вздохнула, почувствовав теплую руку на своем бедре.
-Я люблю, что ты такой: злобный сыч и  трепетный мурчащий кот  одновременно. Не знаю даже, кого хочу больше порой.

Она видит, как он старается быть взрослым. Задвигает порывы, пока может и выстраивает ответы с оглядкой на то, а как бы сказал кто-то старше его на пять лет. И тем самым невольно снова копирует отца, хотя еще не обладает налетом ироничной мудрости и легкости, основанной на уверенности в вещах, о которых говоришь, которые были так свойственны Аяксу Рэдфорду. Октавия хотела бы сказать, что Тесси не нужно быть с ней “взрослым” и тянуться к призрачной планке, которую он сам себе установил, но парадокс в том, что в этом весь Тесс - он упрям, не признает авторитеты и никогда не притворяется, он становится тем, кем ему нужно в настоящий момент быть. Чего бы это не стоило ему или окружающим. Окружающим, кстати, чаще.
Тави наслаждается твердостью его груди под щекой, ей нравится лежать на нем, в коконе объятий и простых касаний, не претендующих на страсть, только на нежность. Она вдыхает привычный запах собственной спальни, чистых простыней и его кожи, который идеально вписывается для нее. Рисует пальцами на груди мягкие узоры и оставляет поцелуи, собирая соль на губах. И в то же время, движется женщина по минимуму, не желая впускать между ними воздух. Пока.
-Я бы не догадалась,- это одновременно и правда, и нет: с Рэдфорд сталось бы задвинуть смущающие ее догадки на третий план и притвориться, что она ничего не знает, да так убедительно, что и сама бы в это поверила,-Если бы ты тогда меня не поцеловал, если бы ты не сделал первый шаг, я по-прежнему считала, что ты просто рьяно заботишься обо мне и ищешь моей поддержки в вопросах, которые тебя смущают,- она побоялась, что высказалась чересчур прямо, но если Тесс не готов к правде, то она не готова его жалеть. Он достоин большего, чем гиперопека и попытки смягчить каждое событие в его жизни ворохом полуправды и отбора у него ответственности за чувства,- Но мне нравится, когда ты смущаешься,- улыбнулась она, подтянулась и поцеловала мальчишку в шею, от плеча до уха,- И когда пищишь - тоже. Мне очень льстит, что я могу упрямого, властного и такого принципиального тебя заставить стонать и дрожать. Наверное, это семейная черта.
Ей нравится, когда он ее просит, когда трясется от удовольствия и подается под нее бедрами, потому что все это очень честные жесты. Иными словами, ей нравится, когда он не притворяется и не сдерживается. И вот это искреннее, ничем не прикрытое желание быть взятым, отдать ей контроль по-хорошему ранит ее и заставляет любить его еще больше.
Тави обнимает брата крепче и трется щекой о голую грудь, оставляя еще несколько поцелуев и накидывая вслепую на них обоих одеяло. Ей очень хочется, но она не готова разорвать их объятия только ради секса. Они и без него настолько пробрались друг другу под кожу, что близости интимнее даже в соитии не придумать.
А может это просто лень, накатившая флешбеком после морального удовлетворения от того,  как они занимались любовью.
-Быть злобным не значит быть плохим или делать что-то опасное другим. Это фигура речи, не буквальное значение. Коты шипят и царапаются, но мы же не считаем, что они плохие,- Октавия усмехается и тихонько тискает брата за бок поверх одеяла,- Ты вредный, невыносимо упрямый, импульсивный, все это правда. Ты столько нервов мне вытрепал в 76, что я однажды чуть тебя не прибила, хотя понимала, что ты просто переживаешь смерть родителей по своему, что ты злишься. Я боялась, что не справлюсь с тобой , что перегну палку или напротив, закрою глаза и пущу все на самотек. Просто…иногда ты так смотришь, как будто я тебя уже предала. Но это должно быть очень эффективно отсеивает ненадежных людей, так что я стараюсь не воспринимать на свой счет. Мне даже нравится: от того, как ты смотришь, у меня мигом тяжелеет в животе и я надеюсь, что проходя мимо, ты меня схватишь и прижмешь к себе.

Усыпленное до того момента чувство вины вдруг коротко кольнуло ее: сделала ли она что-то не верно, чтобы пятнадцатилетний мальчишка начал на нее засматриваться или же она все же не в ответе за то, что творилось у него в голове? Октавия привыкла связывать  поступки и события и думать, что так или иначе все является причиной и следствием. Могли ли они избежать своих чувств да и стал бы Тесс искать их, если бы не погибли родители? И если да,  то что стало триггером. Сейчас в его голове жила уверенность, что так было всегда, но Тави думает, что произошедшее с их семьей сильно сместило фокус. Это не значило, что она станет что-то делать: иногда, лучшее решение - не предпринимать ничего. Тессею нужна была она так же сильно, как он был нужен Октавии. Пусть неправильно, пусть не по тем причинам, но выбивать почву из под ног у них обоих -  совершенно бессмысленно. Теперь они могут выжить только вдвоем.
-Мне тоже их не хватает,- тихо говорит Тави, прижимаясь щекой на мгновение крепче обычного и зарываясь носом в грудь мальчишки,-И мне жаль, что вы с Ди потеряли обоих родителей так рано. Папа бы очень гордился, увидь он, каким мужчиной ты вырос, Тесс.
Что она может еще ему сказать, кроме утешения? Рассказать, как чуть с ума не сошла, когда все только случилось и что подумывала отдать детей бабуле Филлис, потому что понятия не имела, что с ними делать? Или что едва не ударила Тессея там, в школе, когда директор вызвал ее из-за того случая с нападением на ученика? Она не осудила его за защиту себя и своей семьи, но момент и способ был на самом деле не подходящий, а она была не готова к родительству, при чем - сразу к родительству буйного подростка!  Все это их закалило и в какой-то мере ослабило. Иначе как объяснить, что они - довольно взрослый юноша и уже точно взрослая женщина, не могут вдвоем дать отпор одной единственной Диане, которая топит весь дом в вине и обреченной злости? Тави вдруг думает, что не приведи Мерлин у нее когда-нибудь родится девочка, она никогда не сумеет воспитать ее должным образом и не сгубить, как сделала это с сестрой. Вряд ли конечно она доживет, но все-таки…
Волшебница вздыхает, находит ладонью лицо Тессея и приближается к нему, чтобы поцеловать. В мягком прикосновении губ трепет и мольба о любви, утешение и обещание защиты, ранящая глубокая чувственность и дерзкий вызов им обоим и всем вокруг на кончике языка. Она гладит его пальцами, обнимает за шею и топит в одеяле и подушках, заменяя собой и свет, и воздух, чтобы чувствовал, насколько он близко. Это прикосновение не про секс, при всей смелости и напоре губ и рук, но про любовь и верность, в которой она ему клянется, выказывая все свое расположение и поддержку, на какие только способна. Когда  легкие начинают гореть, а в крови бродить причиняющее боль и дискомфорт желание, она останавливается, впускает между ними воздух и разум. Влажные волосы скользят меж пальцев, которыми она гладит брата по голове и улыбается в темноте, стирая со лба невидимые морщины.
-А еще у тебя очень острое чутье и интуиция. Это они предупреждают тебя всякий раз, и не слушать их  настоящая пытка. Я понимаю. Я тоже пыталась спасти человека, но поняла, что пока он сам не желает спасения, ни одно разумное слово и довод им услышаны не будут,- она покачала головой и положила подбородок на грудь Тессу, рассматривая очертания резких линий челюсти в полутьме,-Все что ты можешь сделать - это позволить себе смириться с тем, что твой друг такой, какой есть. Ты либо принимаешь его, миришься с особенностями его натуры и пассивно готов подстраховать, когда случится что-то непредвиденное, либо - нет. Это больно, но только так можно сохранить рассудок. Филипп делает это для тебя, я уверена. Иначе вы бы не остались друзьями не смотря на то, что ты его оставил. Сделай то же самое для Рэймонда и не жди измены у открытых ворот, иначе это сведет тебя с ума. Если она все же случится, ты просто будешь не удивлен и…готов. Если нет - будешь удивлен приятно. Ты же не можешь утверждать, что досконально знаешь, какой личный ад он носит внутри и не рассказывает о чем-то? Ты ведь не слишком жаждешь раскрываться сам.

Октавия молчит, и это может показаться естественным - она не слишком разговорчива и в обычной жизни, но впервые женщина не знает, что сказать. Ей никогда не приходилось рассказывать о своих чувствах. Никто ее об этом не спрашивал: эмпатичная мать сама считывала все что ей нужно, брат и отец догадывались по иным признакам или предпочитали ждать, когда она сама до них дойдет и просто сделать то, что требуется. Теперь же Тесс буквально просит ее выложить перед ним все свои страхи, стыд, вину и желания. И челюсть тут же сводит в судороге почти физической, чтобы этого не делать.
Волшебница отводит глаза к потолку, стараясь унять истерическое метание в своей голове и не выдать себя с потрохами за паническим стуком сердца. Хороший способ - начать не о себе. Всегда работает безотказно.
-Только разбив пару хрустальных ваз начинаешь понимать, как именно с ними нужно обращаться, Тесс. Быть мягким и терпимым - это навык, такой же, как и полет на метле или легилименция. Несправедливость случается каждый день, мы не можем класть жизнь на то, чтобы искоренить каждую из них, ее просто не хватит. Просто…Не знаю, представь, что каждое твое слово - это заклятье. Ласковое - обволакивает как колдомедицинские чары, а злое - как Круциатус.  Ударил бы ты друга, даже того, который не прав, заклятием, чтобы доказать свою правоту? Я, к стыду своему, однажды  сделала так, фигурально выражаясь. Я не горжусь этим. Но пожалуй, у меня не было выбора и….вернись назад, я бы попыталась сказать иначе. Злиться, думать о людях плохо не то же самое, что поступать плохо по отношению к ним. Мысли это наше личное, это предел, который помогает нам отделять дурное от хорошего и поступать сообразно ситуации. Но пока не сделан выбор и не совершен поступок - мы вольны, хотя бы в мыслях.
Каждое сказанное ей слово кажется то несусветной глупостью, то излишним занудством. Гнев можно превратить в продуктивность, в мотивацию, но трансфигурация злости и импульсивности  в мягкость и терпение - только наш личный, волевой выбор, всегда. И тут Тессей, как ни смешно, прав: чтобы дозреть до этого ему нужно вырасти. Не резко, не сразу, обязательно должно пройти время и произойти немало событий, чтобы он понял, как это. Октавия гладит брата по руке и прижимает ее к груди, ей вдруг невыносима становится мысль, что его слова могут изменить его отношение к ней, заставить пойти на попятный… И женщина понимает, что не сможет жить в сомнении, что однажды это случиться. Не самый подходящий момент, но подходящего и не существует. Тави не смотрит на брата, в темноте не видно, но ее лицо и шею заливает лихорадочная краска и  смущение страсти здесь совершенно ни при чем.
Потому что в отличие от Тесса, она уже сдалась. Неожиданное явление Тени подкосило ее нерушимую уверенность, и она не знает, как на самом деле смотреть мальчишке в глаза.
-Когда они умерли, тебе было так больно, ты так хлестал словами, что я чувствовала, будто ты бы хотел, чтобы на их месте оказалась я. Мне и самой хотелось того же. Одна бесполезная я взамен папы и Кастора, где расписаться? Из тебя хлестал страх и гнев, и это было как пытаться перенаправить торнадо в другую сторону: бесполезно и тяжело. Я никогда не обижалась на тебя всерьез, но несколько раз мне хотелось….все бросить. Дать тебе расколотить нашу жизнь так, как ты считал нужным и не нести ни за что ответственность. Забыть, забиться в темную нору и просто…ждать, что все решится само? Я чувствовала, что не справляюсь. Постепенно, мы как-то сумели научиться с этим жить. Да, знание о проклятии отравляло нам ежедневное существование, но оно было где-то гипотетически, далеко. А потом…потом мы сблизились и я пыталась вернуть ту кроху покоя, которую мы нажили с таким трудом. Мне было страшно, я снова не справлялась. Я должна была защищать тебя, помочь встать на ноги и отправиться в жизнь, а не совращать,- ее пальцы дрогнули и сжались  на локте юноши, впились ногтями на мгновение, выдавая бурю чувств, которую она заново переживала возвращаясь к мыслям тех дней,- Ты знаешь, я пыталась от этого убежать и отказаться. Страх загнал меня в такой угол безумия, что я даже думала о том, чтобы стереть у тебя воспоминания о том вечере и притвориться, что ничего не было. Но чем больше я обосновывала себе необходимость этого, тем отчетливее представляла, что если ты когда-нибудь об этом узнаешь,  мы оба будем уничтожены. Что ты можешь сойти с ума, не понимая причины и вслепую биться в замурованную дверь... И эта вероятность, крохотный шанс того, что я тебя потеряю насовсем, все решила. Я не могу расстаться с тобой так, даже ценой собственного рассудка. Я слишком тебя люблю. Знаю, что это неправильно, но что тогда правильно? Поступить как Кастор? Чтож…я пробовала, это ужасное чувство. Прогрызающая насквозь пустота и обреченность, которая пригвождает тебя к кровати. Все должно было наладиться и вот, снова - Тень, проклятие, Диана. Я опять не справляюсь. И не уверена, что преодолею это даже с тобой. Не потому что ты слаб - это как раз таки неправда, в тебе воли на нас обоих. Но я уже не такая. У меня будто не осталось сил держать удар.
Октавия прикрывает глаза и тяжело сглатывает. Должно быть, он ждал чего-то ободряющего, ироничного - как и всегда в ее манере, но начав рассказывать, Тави уже не смогла остановиться и в какой-то миг захотела чтобы это все просто закончилось. Чтобы Тессей узнал правду. Ей было бы много легче, возненавидь он ее после признания, тогда бы они чувствовали к ней одно и то же.

Отредактировано Октавия Рэдфорд (Пн, 5 Май 2025 15:28:51)