Каждый раз ловя яркий ослепляющий финал с Тессом, ей становилос чуточку легче жить. Словно так, по капле вытрахивая из себя ужасы и страхи, они и справлялись. Конечно же, это было иллюзией, плацебо, который просто помогал не сойти с ума. Но оно никак не объясняло чувства невыразимой легкости, которое накатывало снова и снова после того, как они вдвоем валились на истерзанный друг другом простыни или даже холодный пол гостиной. Со временем, им приходилось прибегать к нему все чаще и чаще, словно к наркотику, дарующему забытье и ядовитое удовольствие, промежутки между  новыми приступами страха  и обычной жизнью сокращались, подстраивая жизнь  Тесса и Октавии друг под друга и привязывая обоих к дому буквально. Для домоседки Рэдфорд это было более чем приемлемо, что касается Тессея - только он мог ответить себе на этот вопрос.
Для нее свадьба не имела такого значения, куда больше был ценен сам факт обручения и заключения союза. Она вообще не представляла себя в платье с цветами, среди толпы радующихся гостей и принимая поздравления от родственников. Почти все, от кого она бы действительно хотела получать добрые слова умерли или пропали без вести. Представить на подобном торжестве Диану у нее уже не получалось, ровно как и бабушку Филис. Про коллег и говорить нечего, даже Эш, которой Тави полностью доверяла, было бы неловко звать в свидетельницы. Но больше было некого.
Октавия погладила мальчишку по лицу и мягко поцеловала в висок, стараясь смягчить его категоричное упрямство и жесткую решимость на повзрослевшем, невероятно похорошевшем за столь короткий срок лице. Каждый раз когда мальчишка смотрел на ее прямо, у женщины сжимало сердце и сводило живот, так он с одной стороны был похож на отца, а с другой -  вырос в невероятного мужчину, которого преступно было присваивать себе. Октавия не считала себя красивой, проча в невесты брату девушку и моложе, и лучше себя, но так уж сложилось, что ни на кого другого эти двое даже смотреть не могли. Тессей к счастью принимал это полностью и отстаивал свой выбор весьма рьяно, а Тави все еще страшилась, что кто-то - мораль, закон или злая чужая воля - отберут у нее  это сокровище, и оттого не в полной мере наслаждалась  тем, что имела в своих руках. Но потихоньку, день за днем, шаг за шагом…
-Позови всех, кого захочешь, но я не стану. Мне просто некого и я не хочу себя уговаривать только потому что вроде как так положено. Вполне хватит тебя, Филиппа, дяди. Даже и просто тебя было бы достаточно,- волшебница растеклась в руках парня и вздохнула глубоко, шумно, дергаясь от неожиданности, когда почувствовала, как только-только отошедший после прошлого довольно яростного раунда брат вновь  прикасается к ней. Хлюп вышел настолько громким, что Октавия даже покраснела и замычала сквозь плотно сжатые губы, поднимая на парня возмущенные очи.
-Каждый раз поражаюсь, как только у тебя сил хватает поддерживать такую выносливость, а потом вспоминаю, что ты младше меня на пол жизни,- скороговоркой выпалила Октавия на одном вдохе и зашипела сквозь зубы, чувствуя, как брат попал в какую-то точку, скрутившую ее в сильнейшем напряжении всего за одно движение,-Хотя надеюсь, что ты со мной никогда не закончишь, если честно!
Последнее она уже простонала, пряча лицо Тесси в плечо, не желая, чтобы он видел ее горящее стыдом и возбуждением лицо и спасая себя саму от зрелища истекающих спермой и смазкой пальцев, выскальзывающих из нее и ныряющих внутрь обратно так же легко, как нож идет по мягкому маслу. Ужасное сравнение! Но если принять во внимание, что Тесс плавил ее как воск, делая податливой и послушной…
-Мы…заляпаем…весь…ковер,- с трудом проталкивая воздух в горящих легких протянула женщина, рассеянно шаря руками по голому телу младшего брата и не зная, то ли ей перехватывать хозяйничающую у нее между ног руку, то ли подтолкнуть его пальцы глубже,- Тесс, серьезно…Ах!
Она почувствовала ту же тяжесть и жгучие пульсации, как в ту ночь, на кухонном столе, когда красивые их шмотки из ресторана выжили лишь чудом. С одной стороны, ее обожгло стыдом, а с другой ужасно хотелось снова ощутить  те скручивающие в бараний рог импульсы и увидеть довольную злую ухмылку мрачного удовлетворения на лице Тесси. Октавия поймала мальчишку в глубокий, злой поцелуй,  дразня его рот своим языком и прикусывая неприлично полные для мужчины губы, наслаждаясь силой, с которой они сжимал ее в своих руках и  массировал чувствительную точку внутри нее ловкими длинными пальцами. Гостиная и без того наполнившаяся чавкающими звуками неприличной ласки огласилась еще и тяжелым рваным дыханием, и стонами, и жалобными всхлипами “вот так, да, еще, пожалуйста” или “вот здесь, сильнее, Тесс!”