У Филиппа был с десяток поводов нервничать и переживать, что Тессей в последний момент передумает и ему откажет, решит остаться на последний месяц лета с семьей и даже злить за него на это было нельзя! Он - хороший брат, опора семьи, а Мелифлуа просто жадный и эгоистичный мудак! С тех пор, как Фил признался Рэдфорду в своих чувствах и тот ему ОТВЕТИЛ, жить стало и проще, и сложнее одновременно. Он не мог перестать думать о возлюбленном ни на секунду, пропадал в тревоге и переживаниях, и даже ненавистная Бирма, в которую Октавия отпустила младшего брата с ним, казалась ненавидящему ее мальчишке уже не пропащим душным болотом, полным дремучих туземцев, но крохотным раем, ведь там будет Тессей. Его Тессей. Теперь он мог так его называть.
Мелифлуа позвал бы и Октавию с Дианой, но у старшей сестры его вредного идеала была неотложная работа, а Диана не проявила к гипотетической возможности интереса. И если положить руку на сердце, то он чертовски этому обрадовался! Никого, кроме них двоих! только он, Тесс, и роскошь дворца Мелифлуа, в котором он впервые в жизни не почувствует себя одиноким!
Встреча на вокзале была одуряюще-волнительной. Тристан Мелифлуа тепло поприветствовал друга своего сына, шутил и не заикался о деньгах или делах; Филипп вспомнил,что они не поцеловались перед этой долгой поездкой и это ввело его в отчаяние: путь до другого конца света был ой какой не близкий. Но это не помешало французу в один из вечеров, когда квантовый скачок портала был позади, а впереди - несколько долгих дней поездом через большую индийскую железнодорожную магистраль, подойти к стоящему в тамбуре Рэдфорду и прижать его к себе сзади, ласковым котом потираясь лицом о шею  Тессея, а губами вырывать из дрожащего под кожей мальчишки судороги и вздохи. Он осторожно держал в отставленной руке сигарету как предлог своего отсутствия, запах дорогого табака смешивался с шампунем для волос друга и это был лучший парфюм, который только можно было себе представить.
-Ты не представляешь, что бы я делал с тобой, если бы мы были одни,-прошептал он на ухо любовнику и прошелся короткими поцелуями-укусами по чувствительному хрящу уха, шее и закончил вызывающую ласку не только размашистым мокрым следом языка в плечо, но и  кратким касанием к животу на самой грани дозволенного,-О, Рэдфорд что бы я с тобой делал…
Это был максимум, который они могли допустить по отношению друг к другу. Фил был готов клясться, что его отец осведомлен о вкусовых предпочтениях сына, но был слишком тактичным отцом, чтобы замечать их или вмешиваться в личную жизнь сына. Мелифлуа в свою очередь старался не подрывать доброе имя и авторитет родителя, надеясь, что если случится действительно серьезная проблема, на защиту и помощь родителя. Нельзя быть одновременно бунтарем и любмцем власти, разве что ты собираешься развалить страну на корню. И юный франт очень хорошо это понимал. Так что позволял себе лишь несколько секунд наедине, в остальное время придерживаясь уже привычного дружеского тона и вопиюще-легкомысленных шуток за ужином. В конце концов, чем дольше затягивалось их вынужденное одиночество, тем ближе была и Бирма. И долгожданное воссоединение.
Ненавистная страна встретила их нереальными закатами, полями цветущих лотосов и яркими шелковыми платьями, мелькавшими в густой сочной зелени джунглей. Фил даже порадовался тому, что Тесс видит Бирму такой, это могло отвлечь сакса от мрачных мыслей. Он считал минуты, пока они добирались от Мандалая до их дома, недовольно кривил лицо, когда сколопендра вещалась счастливо на них обоих и со скучающим зевком пропускал мимо ушей чрезмерное внимание матери к фамилии товарища, объявив что он “из тех самых Рэдфордов”, а его сестра - начальник департамента Стирателей памяти. Для Асоланж Мелифлуа это было хорошей рекомендацией в обществе и Тессей милостиво был допущен к их кругу в качестве почетного гостя. Даже бабушка Араминта соизволила не прибыть, а задержаться в гостях у брата на неопределенный срок, что привело Фила в религиозный восторг, так что когда с приветствием и ужином было покончено, а слуги показали Тессу приготовленные для него комнаты, учтя и пожелания уединенного, но красивого вида, парень отправился сначала в ванную, стирая с себя дорожную пыль и натираясь до скрипа и блеска, желая предстать перед другом во всей красе.
Вечера в Бирме были наполнены темнотой и воплями ночных птиц. Очень удобно, если подумать, маскирует любые стоны и крики.
Филипп пришел поздно, когда все точно разошлись по своим спальням. Вошел как к себе, запер дверь и вальяжной походкой, будто видит комнату впервые, прошелся, держа руки в карманах.
-Надеюсь, прием maman тебя не смутил. Она со всеми так, не суди ее строго,-я не мог дождаться, когда она замолчит и отпустит нас!,-Хорошо устроился? Устал?
Филипп подошел, положил руки на плечи Рэдфорда и чуть сжал вечно перетянутые мышцы, зная, что их тут же сведет болезненная судорога. Ненавязчиво помассировал и повыше, заботливо беря в плен пальцев и шею, пока затылок Тессея не оказался у него в ладони и парень не подался вперед, лизнув парня в вечно поджатые губы.