- Хм, а вы не так плохо осведомлены о традициах Аквитана, - маг крупным глотком опустошил свой стакан. Садиться назад в крело он не собирался, увиденный сегодня документ вновь всплыл в памяти. Мужчина знал, что княжна, была не просто послом Магара в империи, для него она представляла отдельный интерес, особенно в следствии недавних событий. Ведь фон Эттерлины были весьма дружны с Раджендра, а значит женщина могла знать, даже точно знала гораздо больше, чем демонстрировала на публике. "Не даёт мне покоя этот приказ, шпионы, надо бы попробовать разузнать". Маг поставил стакан на стол, ощущая на себе прислальный взгляд Фриды, он даже прочёл по губам имя, что девушка шептала ему. "Ха, с чего же она так жаждет свести меня с леди фон Эттерлин? Может хочет попробовать двойное свидание, было бы забавно посмотреть на это, хотя эта парочка и сейчас весьма занимательна".
- Ольгрейн, сразу видно, что у тебя давно не было романов, даже забыл, где находится у девушек талия, - Вархайт ухмыльнулся, ему нравилось подтрунивать друзей. Хоть он и чувствовал себя немного лишним, но Ксандра забавляло смотреть на их робкие нежности.
- Вы словно первый раз влюблённые школьники, которые краснеют, как только видят друг друга, я удивлён, что у вас вполне нормальный цвет лица! Леди Джасвиндер, я проводу вас, мне ничего не стоит, пусть наши голубки поваркуют. Губы расплылись в широкой улыбке, на самом деле он был очень рад, что эти двое так быстро сошлись, маг уже начал подумывать о том, чтобы начать напрашиваться в шаферы к ди Крию.
Широкими шагами он пересёк комнату, догоняя княжну уже в коридоре.
- Нам сейчас на право, тут немного запутанная планировка. Леди Джасвиндер, как вам в столица? Всё-таки Аквитан резко отличается от Магара, вы же вроде раньше бывали у нас? Мужчина лукавил, он прекрасно знал когда и как женщина бывала в городе, однако раскрывать карты было нельзя.

Дверь закрылась и они вновь оказались наедине, Фрида опустила глаза, чувствуя, как две противоречивые мысли заполняют разум, с одой стороны она больше всего хотела вновь оказаться наедине и Грейном, а с другой боялась этого момента. Боялась, потому что не знала чем в этот раз может закончиться их уединение, эмоции штурмом подчинили разум, от чего механик не узнавала сама себя. Бокал вновь вернулся на стол, после чего пальцы впились с гладкую ткань жилетки, объятия пленили, заставляя ещё сопротивляющиеся остатки здравого смысла полностью сдаться, уступая место наслаждению, она сильнее прижималась к чужой груди. "Если бы мы были пластинками метала, то уже сплавились бы в одну". Одинокая мысль пробилась перед тем, как от лёгкого прикосновения не выдержала и сорвалась, нежно сминая чужие губы  в поцелуе, на языке всё ещё оталася сладки привкус, после её выходки и Мастер не могла сдержаться, наслаждать каждым прикосновением. К переполняющей нежности добавилось давно забытое желание, оно уже тряхнуло вековую пыль, набирая силу. Гольштейн полность забыла обо всём, хотелось лишь этих крепких объятий Ольгрейна, его ласковых прикосновений и сладких поцелуев, она словно заполняла ими бездонную расщелину где-то внутри, там где по слухам находилась у обычных людей душа. Фриде стоило немалых усилий заставить себя оторваться от желанных губ, она жадно облизнулась, привкус рома пикантно дополнял вкус чужих губ.
- Правда? - механик приоткрыла глаза, глядя на мужчину сквозь пушистые ресницы, - а по мне вы самый лучший военный, который сминает стены, выстроенные нелюдимыми механиками, словно бумажные, хотя их отливали из свинца. Адмирал, можно глупый вопрос? Девушка уткнулась носом мужское плечо, не дождавшись ответа Мастер повернула голову, касаясь кончиком носа светлой шеи.
- А волнительные ощущения и моменты, о которых вы говорили Ксандру, самые первые, именно это обычные люди чувствуют, когда влюбляются? Просто моим шестерёнкам про это ни кто не рассказывал, - она мягко коснулась губами жилки на шее фейша, вновь полностью закрывая глаза. Брёвна в камине всё так же потрескивали брёвна, Балу сопел под ногами, наверное, даже на балу ни кто особо не заметил их отсутствия, единственное что точно изменилось, Фрида, внутри механико окончательно что-то сломалось, что-то заставляющее её всю жизнь сторониться чужого тепла, в котором теперь она нуждалась не меньше, чем в воздухе.

Адмирал
Фри лишь усмехнулась на замечание о шестерёнках, тем более что её личные вообще не плавились, но об этом ни кто не знал, да и знать не должен был. Балу влез весьма не кстати, видимо, он почувствовал момент и тоже захотел, чтобы его понежили, однако мебель не выдержала, решив из всех троих отыграться именно на механике, видать не привыкла софа к гостям без магических талантов. Девушка, не смотря на все старания фейша уберечь её, умудрилась сильно приложиться плечом о деревянную резьбу по мебели, от чего пластинка родимой шестерёнки вмялась глубже в кожу. Механик еле сдерживалась, чтобы не завыть от боли, синяк будет знатный, как пить дать, но могло быть и хуже, однако проверить плечо возможности не было, слишком рискованно сейчас обнажать шестерню. Она лишь сжала больное место, впиваясь ногтями в кожу, пытаясь этим перебить боль. Вопрос адмирала пролетел мимо ушей.
- У вас есть лёд? Можно даже замороженный окорочок или снег с подоконника, главное что-то холодное, - двушка собиралась ещё сказать что-то про недавние события в госпитале, но боль в плече резко усилилась, шестерёнка начала выравниваться. "Да что же сегодня так больно?! Не мог же там разрыв быть, проклятый инструмент, почему всё хорошее вечно летит в тартарары?" Мохнатая морда приблизилась, уже обнажая широкий язык, как её бесцеремонно увели ладонью в сторону.
- Нет, - голос Гольштей был холодным и жестоким, - даже и не пытайся, уже натворил дел! Девушка смотрела сердито, она не злилась на пса, всё-таки мастиф не мог предугадать такой исход событий. Плюшевая моська виновато лизнул тонкие пальцы и уткнулась носом в кожаный сапог, виновато посапывая.
- Вот и лежи там, - вздохнула Мастер, попытавшись стать на ноги, однако сделала только хуже, Балу лежал на платье, от чего вместо того, чтобы подняться на ноги, механик привстала и вновь повстречалась с полом, теперь уже умудрившись неудачно подернуть лодыжку, - признавайся, ты меня за что-то ненавидишь?! Тихо простонала мастер, уже не в силах сопротивляться неудачам. Она уткнулась лбом в ковёр, глубоко дыша, стараясь не замечать боли. Плечо ныло, лодыжка ещё хуже, видать припомнила хозяйке винтовую лестницу, с которой Фрида умудрилась когда-то скатиться кубарем, при этом вывихнув лишь несчастную ногу. Пёс сопел уже над ухом, разгребая холодным носом разметавшиеся волосы.
- Уйди, чудище лохматое, я и так уже поломалась! - обиженно выдавила механик, усилием воли заставляя себя не разреветься от боли и обиды из-за собственной неуклюжести. "Слон ты, Фрида, большой, неуклюжий слон, который способен только всё портить".

Адмирал
Девушка с благодарностью приняла холодный снег, пока мужчина отвернулся она успела проверить шестерню, та уже приняла исходную форму. Холодный компресс снял избавил от остатков болевых ощущений, снежок начал таять и полетел в камин.
- Нет, ничего не надо, всё порядке, почти, - выдавила механик, - просто я умудрилась подернуть ногу, а от этого разболелась старая рана, вечно одну и ту же лодыжку подворачиваю. Мастер горько усмехнулась, собираясь поправить сапог, когда её подхватили и перенесли назад, на злосчастную софу. Честно горя Мастер с большим удовольствием устроилась бы сейчас в кресле, но доковылять самой пока было слишком проблематично. Ещё один холодный снежок оказался прижатым к шестерне. "Он всегда такой заботливый, начиная ещё с нашего знакомства в опере. Тогда не отпустил на поиски маньяка, потом не разрешал водить танк, жаль, далеко не все мужчины такие же настоящие". Гольштейн опустила глаза, решив всё таки стянуть с больной ноги обувь, но стоило сапогу оказаться на ковре, а пальцам прижаться к ноге, охлаждая больное место через тонкий чулок, как мир вновь решил сыграть злую шутку.
- Не надо никого звать, это одна из моих шестерёнок. Да, эта фраза всегда в прямом смысле, а не переносном, - голос звучал очень тихо, его почти перекрывал треск из камина, - видимо вечер откровений с вами будет преследовать меня, пока тайны не закончатся. Фрида повернулась спой к фейш, убрала волос и потянула застёжку платья вниз, полностью обнажая испещрённую шестерёнками спину. Разноразмерные, цвета неочищенного рудного серебра, они соединялись в причудливый механизм, но в самом центре спины красовалась самая большая, главный элемент, сердцевина которого поблёскивала яркой медью. Точно такие же, но меньше, красовались на обоих плечах.
- Знакомьтесь, шестерёнки, это адмирал Ольгрейн ди Крий, адмирал, это мои шестерёнки, - механик слабо усмехнулась, - вы первый, кто с ними познакомился за последние, более чем двадцать лет. Нет, это не татуировки, это металлические платины и да, я с ними уже родилась. У родителей такого не было. Вроде бы нечто похожее было у дедушки по матери, но он исчез ещё в её детстве, поэтому я не знаю, откуда они и зачем. Мастер замолчала, ей было страшно, она боялась что повторятся воспоминания из детства. Что девушку вновь высмеют, отвергнут, будут тыкать пальцем и звать непонятно кем, хотя и сейчас люди говорили о ней всякое, тоже могли тыкать за спиной, но это было не из-за её немаленькой тайны, а значит не волновало механика. Но сейчас, сейчас было по-настоящему страшно, она  уже успела привязаться к Грейну, какой магий это вышло, было неразрешимой загадкой, и хуже всего было бы вот так резко, внезпно всё закончить.

Отредактировано Фрида (Пт, 20 Фев 2015 12:52:40)

Адмирал
Чужая рука коснулась родного металла, заставляя вздрогнуть, однако последующий разворот действий поразил механика гораздо больше, чем фейша узоры на её спине.
- Я впервые услышала про коблинаи от вас с госпитале, до этого мне ни кто и никогда не рассказывал о них, - видимо для Грейна пояснение звучало скорее как отговорка, будто ученик-лентяй пытается отмазаться от учителя, вот только это было чистой правдой. Мастер смотрела на яркие отблески, на всю ту же точку на переносице и внимательно слушала, теперь она догадывалась, как всего несколько минут назад чувствовал себя Балу.
- У меня нет семьи, адмирал. Как я уже говорила, подобное могло быть лишь у дедушки, чью фамилию я ношу. До моего рождения родители бежали из столицы, а до совершеннолетия погибли. Они сами с опаской смотрели на мои пластины. Девушка сжалась, стараясь скрутиться в самый маленький комочек, а может и вообще раствориться, среди цветастых подушек. Но сюрпризов вечер подкидывал всё больше. Фрида и пикнуть не успела, как её вновь подхватили на руки, единственное что она успела, подхватить одинокий сапог, стоявший на ковре. А то будет слишком странно, если кто-то зайдёт и увидит недопитую бутылку, стаканы и одинокий женский сапог, пожалуй сапог вызвал бы всё недоумение. "Шестерёниус, что ты задумал? Как только шестерёнки могли допустить такой концентрации событий на один вечер, я ещё не до конца пришла в себя после оперы и госпиталя,а теперь всё совсем странно, может, я просто устарела?" Гольштейн тихо выдохнула, прижимаясь к широкой груди, её уносили в неизвестном направлении, но сил не было даже что-то спрашивать, тем более что ходить девушка тоже ещё не могла. Свет был слишком резким, от этого казался слишком ярким, однако картинки на стенах моментально захватили всё внимание, даже сапог выпал из рук.
- Я уже видела этих человечков, они иногда мне сняться, с самого детства. Все вместе они приходили, лишь когда я была без сознания у шамана, - механик освободившимися руками обхватила шею ди Крия, подумывая в секундном порыве встать на ноги, но быстро вспомнила про вывихнутую лодыжку. Несколько минут механик с открытым ртом осматривала стены, после чего всё-таки пришла в себя.
- Может, мы, наконец, застегнём платье? - лицо загорелось, покрываясь багровым цветом, Мастер опустила голову, прижимаясь лбом к плечу адмирала.