Пока не найдешь свое предназначение — не поймешь, чем готов пожертвовать ради него.
Пока не познаешь вкус мести — не поймешь, какую ярость она порождает в сердце.
Пока не опорочат тебя — не поймешь, что такое жажда справедливости.

На протяжении долгих веков Магар жил войной. Если не было войны с другими странами, например, Аквитаном, провинции дрались между собой. Мирное небо дольше других держалось в дикой глуши или в среди самых сильных. Таким был Лахор - с близким присутствием океана, плодородными щедрыми на урожай землями, с мудрым раджой Ялал-уд-Дин Мухаммад Роханом и древним культом богини-птицы Гарвуды. И на памяти Джасвиндер не так давно разменявшей второй десяток, крупных конфликтов ее родина ни с кем не вела. Отец всегда говорил, что война отбирает больше, чем дает - земля лишается сил, а люди душ. И она слепо верила, что пока отец остается раджой, Лахор обойдет стороной кровавая участь. Если бы это только зависело от него одного.

- Он убьет вас быстрее, чем вы до конца произнесете свое имя, госпожа. - низкий, как звук барабана голос телохранителя отвлек молодую девушку от тяжелых горестных мыслей. Князь Ахолы не принял ни одного посла, а от последнего вернулась только отрубленная голова. Переговоры не удались и сытые, размякшие от спокойной жизни лахорцы в ужасе готовились к приходу враждебной армии. Вернувшийся приказ с Кракатау вместе с соколом, ясно давал понять, что "ослепшему" князю стоило начинать новый жизненный круг, а ей возвращаться в храм. Джасвиндер покачала головой. - Отрубите змее голову, пока яд не принес вреда.
- Князь Алгол Шерет Кадали, не простолюдин, не визирь и даже не бей. Отрубишь ему голову, вырастут три еще более злые и голодные. - Ракеш недовольно покачал головой, переглянулся с братом, но больше спорить не стал продолжая вести под узцы молодого осла. Если ее хитрость не сработает, если князь и правда слеп и не возжелает правды из-за оглушительной жажды крови, если она ошиблась и не правильно поняла волю матери-богини... их не ждет ничего кроме мучительной смерти в руках палачей. Уже не будет страшен гнев отца и наказание в Кракатау за ослушание. Джасвиндер не смотря на палящее солнце, поежилась от холода и плотнее завернулась в накидку. Идти против других она могла найти силы, а против себя не находила, несмотря на голос разума и пробирающий до костей страх.
Джасвиндер не строила иллюзий по поводу последователей богини. Все они были люди и все подвержены соблазнам. В храме всегда ходили слухи, что ревари следуют не только пути богини, но и получают оплату за услуги оказанные на стороне. Это не было новостью. Смущали молодую жрицу совсем другие вещи, плохо вяжущиеся с тем, в чем обвинял их князь Ахолы. И тем более дочь раджи не верила в то, что отец пошел на такой шаг. Пусть в те времена она была совсем ребенком и интересовали ее игры и сладости, а не политика. Нет, отец бы на такое не пошел. Не против женщин. Зачем? Их княжество не получило ни одной рупии за разгром соседей. В этом стоило разобраться, но времени было мало. Через сколько сестры доберутся до обозленного князя? Сколько осталось времени до того момента, когда их "вина" подтвердиться?
До разбитого лагеря ахольцев они добрались лишь когда солнце почти коснулось своим кругом земли. Женщина одетая, как простолюдинка  в черное сари с босыми грязными ногами и два исполинских мавра с повозкой хабара, запряженная ослами. На торговцев они не походили, приходилось говорить что путешественники. Что было ближе к правде. Она не собиралась скрывать свое происхождение от князя, но на дорогах это было так же необходимо, как и для приготовленной легенды отличавшейся от правды лишь количеством озвученных деталей.
Ракеш, как старший из братьев пошел на встречу дозорному первым. Их бы не пропустили в лагерь просто так. Что бы добраться до князя Алгола через главный путь ни от кого не скрываясь Джасвиндер отдала свое кольцо, которое можно было бы перепутать с детским, но никак не с мужским. Кольцо с знаком княжеской семьи.
"О милосердная Мать, направь мои ступни по верному пути. Пошли слова чтобы услышал мудрец и упрямый безумец. И силы, чтобы выстоять перед надвигающейся бурей. А если случиться худшее, даруй мне прощение." -  Ожидание затягивалось и жрица заметила дрожь на кончиках пальцев окрашенных в красный цвет. Отступать было поздно да и некуда. Как только прольется первая кровь, все закончится лишь пепелищем одной из стороны.

- Мы еще можем уйти, Госпожа.
- Куда, Нишант? Я могу следовать только предначертанной Гарвудой судьбе. Бежать от нее, значит навлечь на себя больше страданий, чем уготовано.
Джасвиндер больше не предпринимала попыток отослать от себя братьев. Они следовали своей клятве хранить рани и просить из любви отказаться мужчин от нее, было не проще, чем драться с порывистым ветром. Каждый из них троих сейчас беспокоился за жизнь другого больше, чем за свою. И никто не собирался отступать от выбранного единожды долга. Ракеш вернулся невредимым, а следом за ним с небольшим отставанием следовали воины князя, что в короткие доли мгновений взяли незваных гостей в круг из которого не сбежать. Охрана под конвоем осталась невозмутима спокойна, будто эбонитовые статуи которые невозможно смутить. А девушка сидя на сером ослике, лишь сильнее выпрямила спину выжидая развития дальнейших событий. Их никуда не вели, а значит стоило потерпеть.
"-Вели, Джасвиндер, скромнее быть. Вели ресниц ей не поднимать" - приказывала Мариам Макани ее матери, каждый раз, когда внучка возвращалась во дворец из храма.Даже когда девочка выросла из ученицы и стала жрицей богини, бабушка не сбавляла своей строгости и обязывала женщин гарема в присутствии гостей быть тихими и скромными. Так, едва завидев приближающуюся к ним фигуру князя в сопровождении, Джасвиндер опустила глаза и жестом попросила снять ее на землю, что бы встретить правителя Ахолы с склонившись к его ногам. Собаки на гостей не были спущены, оружие осталось в ножнах и даже тон князя не поднялся выше того, что принято считать спокойствием. Алгол был осведомлен не хуже, чем она предполагала. Девушка забрала протянутое кольцо, так и не подняв ресниц и не поднявшись с колен. Ожидаемо, не приняла и щедрого предложения уйти. Не для того она проделала весь этот путь.
- Каждый муж, посланный во имя сохранения мира вернулся обратно, так и не удостоившись аудиенции у повелителя Ахолы, княжества Магара, где солнце восходит раньше всех. Если сердце князя Алгола Шерет Кадали закрыто для просьб о мире, я смиренно прошу хотя бы правды. Вы объявили войну моей богине и моему отцу, но не дали возможности ни задать вопросы, ни защититься от обвинений. Я не уйду без справедливого суда, Господин.

Джасвиндер видела, как сжимаются кулаки князя, но не отступила. И воздала хвалу богине за стойкость, свою в минуту страха и князя в минуту гнева. В нем горел огонь ифритов - злой и беспощадный. Сжигал Алгола и норовил вырваться наружу дабы пожрать все живое. Но воля князя была сильнее и удерживала его от данной на крови клятвы, оставляя жрицу раз за разом в растерянности. Разве клятва не требовала ее крови первой? Как дочери раджа и богини...
Поднявшись с земли она впервые посмотрела на него с удивлением. И в изумлении замерла видя в суровых чертах мужчины, очертания хищной птицы. Наивность или вера - жрица поспешно опустила взгляд бирюзовых глах, думая о том, не стало ли ее служение Гарвуде фанатичным раз уж мерещятся ее отблески повсюду или в этот раз небесная мать на стороне того, кто жаждет попрать храм и жрецов. Пока слуги обустраивали им шатер, Джасвиндер нет нет да искоса поглядывала на князя желая увидеть подтверждение одной из догадок, но видение так же стремительно исчезло, как и пришло.
За день долгого пути девушка успела изрядно проголодаться, так что от ароматных, пряных запахов аппетит разыгрался не на шутку., Пила и ела то же и столько же, сколько пригубливал Алгол. В этот неспокойный час им обоим было чего опасаться. Забывая о старых заветах оставленными Девятерыми, люди травили гостей под собственной крышей не опасаясь гнева небес. Что уж говорить о земле, которая формально не принадлежала ни одному из них. Жрица чутко слушала рассказ в красках представляя скудно описываемые события. Сочувствовала потерям, боль от которых юное сердце не знавшее потерь не могло себе представить. Сокрушалась за равнодушие проявленное к соседу, хоть и оправдывала его причины. Джасвиндер даже была почти готова, разделить желание отмщения за безвременно ушедших. И разделила бы, коли была согласна с избранными князем мерами. Сколько раз в пути, Джасвиндер, представляла разговор и что ему скажет, не сосчитать. Мудрые речи, мешались с горячими. Слова поддержки сменялись упреком. Девушка, которую не учили дипломатии, могла лишь говорить, что чувствует и знает. Как же сложить красноречивые фразы и тронуть нужные струны.
- Война, как любое бездумное насилие противна Небесной матери, но... угодно справедливое отмщение. Я могу допустить, что к вашей безвременной утрате относится кто-то из моих сестер. Так же, как и то что злодеяние было совершено оружием. В ваших ножнах скрыт меч и за широкой спиной стоит армия, каждый с орудием приносящим смерть. Вы не мстите куску металла, но направляете гнев в сторону ордена. А стоило бы поискать того, кто направил убийц. Почему вы не смотрите в сторону тех, кто изничтожил Ахолу, землю и народ? Лахор, мир ему и покой, процветал задолго до событий от которых не получил ничего. Ни рабов, ни богатств, ни земель. Неужели цена молчания раджи - это боль  тысяч таких же не в чем неповинных людей, как ваша семья? И разве можно карать орудие, а не держащую его руку?
Разволновалась, разгорячилась, рыскала взглядом по лицу мужчины в поисках того, что ее речь услышана. Какого ответа она ждала? Что она глупая девчонка лезущая в те вещи, в которых ничего не понимает? Что все это лишь прикрытие для очередного передела территорий? Что бы нашла тех кто виновен, дабы уберечь Лахор от вторжения? Или на этом милосердие князя закончится и за придется платить дерзость той же монетой, что и за смерть?

- Повелитель... Я, пришла к вам, как последовательница Небесной Матери и носительница древней крови - в надежде уберечь землю, которую люблю и людей, которых обещала защищать. Мудрых учителей достаточно даже для двадцать одной весны, чтобы понимать - одно насилие проистекает из другого и никогда не заканчивается благом. Чтобы разорвать порочный замкнутый круг, кто-то должен пойти другим путем. Я Джасвиндер Раджендра ищу мира, а не скоротечной славы за счет чужой головы. Небесная Мать не одобряет казни невиновных, даже если они стоят на твоем пороге с обнаженным оружием. Все может изменится, а догадки и предположения... Руководствуйся Гарвуда ими, землю бы поглотила кровь всех живущих на ней без разбора.
Искать мира и проливать кровь во имя него было сущим лицемерием, на которое на протяжении тысячелетий шли правители и к сожалению жрицы, часть сестер средь которых росла. Это не было правильным, хоть и казалось оправданным. Ведь судья выносящий этот вердикт - страх. Кто пред ней? Виртуозный лжец и манипулятор или добрый, справедливый человек в руках которого была власть, а в сердце отчаянье? Повелитель Кадали не причинил ей зла даже словом, хотя взялся брать мзду с рода и с верующих. Был честен и искренен с врагом. Сердце Джасвиндер было очаровано, качествами князя. От того боль от грядущих событий была оглушительней. За то что он готов сделать с ними... За то что сделает с собой, если не остановится.
- Я была там, Господин, когда ваш голос произносил страшные клятвы. Не с меня ли первой должен начаться выбранный вами путь? Вы можете разрушить храм не оставив от него даже руин, только пыль. Воинам, что следуют за вами, может быть удастся перебить каждую жрицу несущую слово и волю богини. Но что бы уничтожить культ, вам придется лишить жизни каждую женщину Лахора, от новорожденного младенца до немощной старухи. Потому что Гарвуда и Лахор едины, пока жива хотя бы одна дочь Небесной Матери. Такой будет вира. - иллюзии девушки распались. Предложить помощь ревари и союз скрепленный браком, не значит испытывать гордость мужчины. Они сами себя лишили такой возможности и ее голос ничего не будет значить, против голосов пашей, что безусловно были причастны к этому унизительному и унижающему равнодушию. Что делать человеку, которого не слушают, как кричать и топать ногами? Теперь Джасвиндер понимала, что ответственности за грядущие события будет столько же на отце, сколько и на князе ищущего мщения. Находиться под взглядом Алгола стало невыносимо тяжело, будто это была и ее вина. Это было не так, но раз перехватываешь бремя ответственности у старших, значит должна была и рассчитать силы. - Вы спрашиваете меня, как бы поступила я. Не знаю. Повторите вопрос, когда боль от потерь будет равна. Но разве я ошибусь, если скажу что вы бы испробовали все средства, чтобы спасти то что любишь? Может быть потому я не вижу в ваших глазах осуждения и насмешки. Может быть поэтому, Повелитель, вы поймете что для меня нет пути назад.
Джасвиндер знала, что этого пути не избежать. Надеялась на него, как на спасение не только Лахора, но и свое, если князь Кадали вознамерится и ее отсеченную голову, вернуть отцу, как поступил ранее с послом. Этого не произошло. Ей оказали прием и уважение, отпуская домой до того дня, когда встреча станет уже неминуемой. Благородство мужа сидящего перед ней, его забота о своем народе и своей земле - вызвало бы уважение даже у черствого сухаря, что уж говорить о молодой девушке. Омыв руки от остатков еды, жрица не скрывая сожаления начала речь сотканную из старых традиций магара. Заклинание что брало корни из политики и религии.
- Пред ликом Девятерых... я... жрица Гарвуды Джасвиндер Раджендра в чьих жилах течет кровь правителей Лахора и Синда призываю право золотой крови и оспариваю право князя Алгола Шерет Кадали на ведение военных действий меж Ахолой и Лахором. Да рассудят нас Боги.
Ни одна женщина в истории Магара не пользовалась этим правом. Потому что женщины не держат оружия. Потому что женщины не владеют провинциями и за пределами гарема не делят власти. Но в старых законах не было слов, что право золотой крови доступно лишь мужчинам и Джасвиндер ухватилась за эту возможность, как за хвост питона свисающий с ветки дерева промеж зыбучих песков. Если она победит не удержав оружие от последнего удара, никто не скажет, что князь вероломно убит и не получит возможности мстить за него. А если победит он, убереги меня Гарвуда, для Лахора не изменится ничего. Князь не откажется. Отказаться - покрыть позором свое имя и имя своей семьи.
- Я требую поединка до условной победы. Проигравший или подчиняется воле победителя, или принимает смерть.