Старик никогда не мог остаться в стороне. Заварушка была поводом размять тело крепкое, как скотч в дубовых бочках на Леувареденских складах. Каждая третья делала из старпома героя, а за каждую вторую Феликсу приходилось лезть за пазуху, чтобы помочь товарищу возместить убытки. Капитан "Шлейфа" не испытывал особой радости от выходок подчиненного, но благоразумно мирился с выходками команды на земле, если это помогало им держать себя в руках над облаками в течении долгих перелетов. Кто же мог предположить, что сегодня сценарий их посиделок изменится, а следом за ним изменятся жизни всех обитателей "Шлефа".
С ним за одним столом девчонка кван-тонского происхождения. Молоденькая. Красивая. Невинная. Совершенно не подходящая к этому месту и не знающая как себя в нем вести. Очевидно - тепличный цветок, кропотливо возлеянный няньками да слугами. Макэвой был неприятный тип, дурак пожалуй, но не насильник. Не встречая ни знатной оплеухи, ни крепкой брани, даже слез, служака думал лишь о том, что экзотическая пташка набивает себе цену. А та ишь как, замерла, глаза выпучила и хлопает длинющими бамбуковыми ресницами. Зря Мотыга вмешался, была бы наука.
- Ты только глянь...
Подвеска стоила баснословных денег. Больших, чем стоил сам перелет до квантона туда обратно с топливом, провизией и взятками мелким поротовым чинушам. В довесок осталось бы на несколько месяцев неконтролируемо роскошной жизни. Банни бы запропала на несколько дней и вернулась, ничего не объясняяя, с новым оружием, в новых шмотках и отвратительной загадочной ухмылкой на любые слова капитана. Старик бы с самыми честными глазами, клялся что уходит изучать лучшие бордели этого "захолустья" и его отпускали, не проверяя эту самую напускную искренность на прочность. А Феликс... Феликс бы отремонтировал начинавший барахлить летноходный корабль. "Штиль" давно требовал к себе большего внимания и заботы, чем они могли дать. Работы было в достатке, вот только и риски во время войны возвышались многократно.
- Очень заманчиво, но груз уже загружен. Мне некуда тебя положить, разве что под приборную доску. - это могло бы быть правдой, мальчишка для верности даже изобразил сожаление за компанию с алчностью, но образованой девушке умеющей считать деньги хотя бы себе на развелечения, было вполне понятно, что за данное обещание большинство, как изволилась выразиться незнакомка, "Частников" выкинули бы из трюма весь багаж вместе с командой. Виной тому было не беспокойство за репутацию, которую о ужас, даже контрабандисту приходилось беречь аки незамужней профурсетке надеящейся на хорошую партию.
- Феликс, Нортер тебя побери, ты представляешь что перед тобой сейчас лежит и сколько сотен тысяч фартов за него можно выручить в Нассау? - Феликс к своему смущению представлял это не так хорошо, как бывалый контрабандист не желающий выпускать из остаточных пяти пальцев изящную побрякушку, разглядывающего ее через ось пяти линз рабочих очков. Жажда наживы боролась с природной осторожностью, грядущие перспективы с такими же грядущими проблемами. Пришлось приложить усилия, что бы заставить себя оторвать взгляд от мерцания глубиных бликов в безукоризненно ограненном камне. Откинувшись на спинку стула и бесцеремонно закинув ноги на стол в привычное им положение, капитан еще более внимательно стал вглядываться в свалившуюся на него оказию с раскосыми глазищами оленихи.
- А ты спроси ее, от кого она так скоропостижно старается сбежать, Мотыга? И какие убытки мы понесем, когда заметят бесценную пропажу.
- Брось, посмотри на нее. Ну обокрала толстосумого хозяина, захотела лучшей жизни. Прихватила за собой ребенка, или такую же душу бедолажную, да побежала в сторону ища лучшей жизни. Ты выйди в город то, посмотри что на улицах творится. Мародеров, как голубиного помета на чердаке.
- Служанка, с руками которые не держали ничего тяжелее жемчужной нити да бального платья? - скинув ноги на пол, юноша схватил девчонку за подбородок придирчиво рассматривая нежные черты не испорченные горем и тяжелой работой. - Скажи ка, малышка, что мешает нам сейчас сдать тебя на панель и забрать половину обещанной награды, ничем не рискуя из-за персоны повышенного интереса?
- Феееликс!!! - возмущенно пророкотал старпом укоризненно глядя на намеренно запугивающего кван-тонку капитана. Это не было свойственно мальчишке, вечно кокетничающему с каждой милой мордашкой, что изволила уделить ему хоть какое-то мнимое или реальное внимание. - Ты сорвешь сейчас нам сделку!
- После того, как ты на всю округу рассверкал ее выгодное предложение? В лучшем случае, мамзель, пройдет целый квартал от этого сортира. - на мертвенно побледневшем лице остались красные следы от его пальцев,  которые аквитанец поспешил переместить на спинку стула. Жадность победила, он был готов взять на корабль хорошенькую барышню с кем угодно... С сольеронским повесой, с ребенком, даже с престаревшей бабушкой в кимоно с ног до головы расшитым золотой нитью. Он не испытывал удвольствия от собственной грубости и ее страха, легко готовым сменится порцией  заслуженного гнева.   Но от этой барской придури доверять проходимцам и так смело доверятся, лучше отучить на берегу. До Кван-Тона не мало остановок, где невинность и красота, могут сыграть с ними множество злых шуток.
- Очевидно, наш бестолковый капитан, желает знать все риски грядущей операции. - старпом пнул стул на котором сидел Феликс, чем вызвал его красноречивый взгляд. Старик спас уже спас ее один раз и теперь с будольжьей хваткой будет защищать и впредь. Это подкупало, располагало к нему не хуже чем угроза пудовым ударом. И безусловно играло на руку с окружающими. Кому это знать, как не рецидивистам да фараонам.

Феликса часто недооценивали, видя лишь смазливого мальчугана, что едва перестал держаться за мамкину юбку. Первое время это жутко злило, потом начало утомлять, а после гибкий, молодой ум без рамок начал видеть в этом выгоду. Играй что хочешь и большинство тебе поверит. И кто бы мог подумать, что он сам попадется в ту же самую ловушку стереотипов, кои каждый день жизнь разбрасывает нам в достатке. Даже то что он был достаточно зрелым для того, что бы иметь дело с женщинами его не спасло. Одна милая ухоженная мордашка с ароматом дороже, чем все заведение в котором они находились вместе с посетителями, сумела поставить его на место в один миг.
Он даже не понял в какой момент взгляд уперся в потолок. Старые тренировки сыграли на руку и вместо боли в отшибленном месте, его настиг грохочущий хохот старпома. Отходчивость  и незлобливость сделали свое дело и юноша заразился тем же самым заливистым смехом, не спеша вставать с дощатого пола временами поглядывающего по сторонам.
- Верно, детка, жизнь еще и в высшей степени иронична. - подняв стул с пола, Феликс занял привычую позу, но в этот раз убрав ноги в сторону товарища. - но люди охочи до быстрой наживы. К тому же я верю в карму. Иногда мы делаем зло и оно нам возвращается. А иногда мы делаем зло, просто возвращая его. - с изречениями Кван-Тона и Магара у юноши еще с учебной скамьи были большие трудности, столь витиеватым и двояким был язык мудрецов для скорой в суждениях головы. Но с каждым годом, он находил все больше вещей за бугром, с которыми соглашался больше, чем с аквитанской истиной.
- Ируканджи* в качестве компаньонки? Почему семья сольеронской фрей имеющая такие возможности не обеспечит ее саму транспортом? - он без смущения признавал свои ошибки и ее выдающиеся качества, кои нельзя предположить ни на первый взгляд, ни на второй. Смех хорошо разрядил обстановку, но аквитанец все еще не знал, стоит ли соглашаться. Мотыга сиял ярче начищенного кван-тонского гонга и эта простота не раз выходила им боком. Но с паранойей много не заработаешь. А золото как известно, тянется к золоту.
- Боюсь, что этой оплаты будет мало. Наше дело всегда сопряжено с риском, но нельзя сравнивать законников с границ и портов, с злобными республиканскими ищейками на совершенных машинах. - судьба милостива к ищущим и просящим, а в этой соловьиной груди билось львиное сердце. Таких любит удача, ему ли не знать? Возможно кван-тонка найдет других... Встретит кого-то более благонадежного и получит то, о чем просит. А может быть не вернется с улиц, став еще одной добычей сточного канала не сумев защититься от арбалетного болта ни силой своей покоряющей красоты, ни выучкой учителей.  От этой картины ему стало горько, как от пива из плесневелого солода. Веселье еще царившее за столом минуту назад, невольно накрыло мрачной тенью.
- От этого паба до самого прибытия в Кван-Тон вам обеим придется жить по нашим правилам. Мы едим что успеем урвать в порту, испражняемся в одно ведро, не требуем к себе особого отношения - Мотыга попрехнулся грогом после чего очень старательно делал серьезное лицо, от чего заработал ехидное выражение - разумеется кроме очевидной субординации. И на "Шлейфе" она будет отличной от того к чему вы привыкли. Я у руля, потом ребята и в этой социальной цепи вы стоите самыми...младшими. А потому выполняете все что вам велено вплоть до самого прибытия в Кван-Тон. Там, если вы согласитесь на наши условия, я лично готов сделать тридцать риверансов в кажду сторону. Разумеется после окончательной оплаты.
Феликс наблюдал за ней и за этим нейтральным выражением лица, которое свойственно большинству кван-тонцем и хорошим политикам, торговцам и жуликам. Наверняка эта девочка может с ним же рассказывать, как препарировать лягушку или новые шляпные веяния. Ничего особенного, если бы не румянец на щеках, что вызвало его улыбку еще раз. Ту самую мальчишескую, при виде понравившеся девочки в красивом платьице. Он смотрел на нее и желал чтобы она согласилась. Он смотрел на нее и был готов к азарту торговли. Он смотрел на нее, и столь же не был готов к ее отступлению, как и к собственному.

Напрасно Феликс переживал за долгие сборы, свойственные всему женскому роду. Ждать беглянок пришлось совсем недолго, - что бы не заставляло их торопиться, этого в достатке хватило для того, что бы полным составом войти на самолет еще до рассвета. Погрузкутовара грузчики закончили ночью, так что с наступлением утра и снятия комендантского часа "Шлейф" был целиком и полностью готов к отлету. Кван-тонка не создавала никаких проблем и сдерживала свою госпожу от излишне экспрессивных концертов на публике. Шум двигателя не заглушил той сцены, которая разыгрывалась за дверями маленькой коморки служившей когда под хозяйственные нужды. Блондинка не провела еще и дня на корабле, а уже вызывала приступы мигрени. Что ж, обтесаться великосветской мамзель все же придется, для их общего блага и комфортного путешествия. Первый класс принадлежит тем, кто крепко держит власть в своих руках, а место для врагов народа, там найдется разве что в клетке.
- Надеюсь, ты не проторговался, Фили... - Бонни подпирала одну из стенок и выразительно смотрела на дверь, из-за которой слышались возгласы белокурой скандалистки.
- Достаточно, что бы целый год лечить расшатанные нервы в лучшем отелях от Китриского перевала до Марривасских лагун в окружении прекрасных женщин и коктейлей с зонтиками. - женщина изогнула густую соболиную бровь, высказывая весь скепсис, который юноша рассудил по своему, - Что ты на меня так смотришь? Ну хочешь, я скажу что ты можешь дать ей затрещину в воспитательных целях?
- Затрещину, я тебе сейчас дам. Ты что, газеты совсем не читаешь? Кого ты притащил на борт?
- Хороший куш.
- Хороший куш и хвост чудовища именуемый "законная наследница сольеронского престола". Ты отличный пилот, Фили. У тебя есть меткий стрелок, старпом знающий карту мира лучше, чем собственный хер и несколько отчаянных голов для абордажа. Вот только вряд ли это нам сильно поможет, даже при малейшем подозрении на то, какой груз мы везем. Лучше бы ты загрузился опиумом и порохом.
Женщина ласково потрепала его по загривку, пряча свое беспокойство за стать и равнодушие. Еще там, в пабе, он предполагал такой исход и все же был удивлен, какого полета птица угодила в силки. Желание Бонни высадить их на первой заправке было заманчивым, вот только коготок "Шлефа" уже увяз.

- Ничего не хочу сказать, капитан, но Кван-Тон в противоположной стороне.
- Да неужели?
- Мне казалось, хану Форсайту, заплатили достаточно, чтобы кван-тонское направление стало приоритетным.
- Если будет погоня, сэр, приоритетное направление станет самым опасным. Так что будем действовать как планировали. Сбросим груз в Аквитане, а потом подумаем как быстрее доставить барышень под опеку родни. Еще есть вопросы, многоуважаемый Мотыга?
- Барышням это не понравится.
- Барышням понравится все, что сохранит их шкурку в целости.

- Что? Прости, куколка, я кажется все прослушал...
Она появилась в рубке эфемерным видением. Еще вчера похожая на необработанный алмаз, сейчас сияла сапфировой россыпью в оправе из черненого серебра. Юношеское замешательство сменилось секундным смущением, ведь она не могла не заметить какую произвела реакцию. Феликс мысленно пообещал себе перебрать весь их небогатый скраб и выкинуть все, что вызовет разлад в команде и подозрение при проверке. Бонни поможет им выбрать на рынке, что-то... попроще. И если мысль о том, как будет верещать Виленсия при простом льняном костюме, грела грудину не хуже рома, то расставаться с заморской экзотической штучкой было почти жаль.
- Боюсь, что наш лазарет находится там, где упал. - он почти испытал чувство вины видя ее ранение, аккуратно подхватив запястье и поворачивая руку. - Что-то еще есть? А у другой? -, Усадить в кресло кван-тонку соображая, куда старпом последний раз перемещал аптечку под видом: так будет удобнее. - Ничего не трогай. Руль зафиксирован, но "Шлейф" порой капризнее Виленсии и ревнивей моего отца, мир ему и покой. 
Антисептик и чистый бинт, все остальное молодой здоровый организм сделает сам. Попытку забрать в свои руки не хитрое занятие первой помощи, юноша даже не заметил. Слишком много думал о том, как не причинить еще больше вреда бархатной коже и боролся с желанием сжать в руках атласные пряди фривольно распущенных волос.
- Не для протокола можно просто Феликс и на ты. - бинт обвил предплечье змеей, что испокон веков метила лавки целителей. Это не было его делом, но не задавать вопросов Феликс не мог. Это означало бы отпустить ее, где непременно ее попытается начать обхаживать старпом и остаться самому в одиночестве. - Что произошло?

Он не хотел быть с ней грубым, но прозвучало оно именно так. Прошло уже два с половиной года, а он все так же мимоходом вспоминал отца и как еж щерился, когда начинали о нем говорить другие. Говорят время лечит, но это не правда. Со временем из острой, боль превращается в тупую. Ты привыкаешь с ней жить, она становится частью твоего нутра и ты даже почти перестаешь замечать ее, изредка выныривая на невольные уколы со стороны. И все же... у него было два года, а у нее несколько дней, может быть недель... не больше. Это ему пристало извинятся за свою бестактность, за то что не задумывался о хрупкости фарфоровой чашки, эгоистично лилея старые раны.
- Брось, детка. Я сам о нем заговорил, откуда тебе это знать... Просто, - судорожный выдох, будто это ему сейчас приходилось терпеть боль антисептика и грубость марлевого бинта. Проще высказаться чужим, но кван-тонка не казалась чужой. Ни цвет кожи, ни разрез глаз, ни социальная пропасть шириной с Недремлющий пролив и глубиной рудниковых шахт, не делали едва знакомую девчонку посторонней. Сидеть бы так вечность у ее ног, подставляя ласковым тонким рукам голову, будто ищущий ласки щенок. Чувство так похожее на обыкновенно влечение к женщине и одновременно не имеющее с ним ничего общего. Он пожалеет, что взял ее на борт. Пожалеет, как жалел каждый мужчина поддавшийся чарам невинной, беззащитной лани, что уводит в чащу покоренного охотника. - ...никак не привыкну. - и теперь уже его очередь была делать самое дружелюбное лицо. Что бы это недоразумение исчезло так же быстро, как следы на песке смывает морская волна. Не стоит усложнять, мамзель жизнь, - говорил он сам себе - достаточно с нее и стервозной подружки. Говорил, и не замечал, что не может оторваться от ее лица, так услужливо и любезно отражающее его улыбку. - Охохо, звучит почти как разрешение устраивать мамзель строевую с утра пораньше... для профилактики.
Смех всегда делал то, что под час не удавалась совершить ни духовникам, ни матерям. Конфуз был забыт, а напряжение осталось лишь в страшных ожогах, которые требовали к себе всего внимания. Не долог был этот миг безмятежности. Хани начала стягивать с себя блузку, чего право капитан от благородной девицы никак не ожидал. И в кои то веки порадовался, что смолчал. Ата не собиралась его благодарить или очаровывать больше, чем уже успела сделать. Это был лишь ответ на заданный им вопрос. Мальчишка выругался поминая Всеединого, глядя на обнаженную кожу изуродованную безжалостным оружием. Он не был брезглив и впечатлителен. Он собирал кишки товарищу что бы довести его до лекаря, зашивал на себе раны, когда больше было не кому, помогал сестричкам менять утки, когда эпидемия загнала в госпиталь. Но это...  Варварство. Кто воюет с женщинами не держащими в своих руках оружия? Ответ на этот вопрос был печален. Так же печален, когда захватчики разрушали культурное наследия входя в города поверженных врагов. Бессмысленная жестокость и недальновидная глупость. Ему надо было что то сказать, но что тут скажешь. Мне очень жаль? Даже будь в нем исключительная искренность, слова капера и контрабандиста будут звучать лишь лицемерной насмешкой. Он тоже не почитал власть. И тоже мог бы быть одним из таких остолопов. Нет, слова он оставит женщинам. Пусть за него будут говорить поступки. Их куда сложнее обвинить в бесчестности.
- Тебе нужно будет менять повязки, малышка. По крайней мере пока мы не найдем кого-то более похожего на целителя. В Рапгаре есть один, если доберемся без проволочек, кто знает...может не останется даже шрамов. - женщина, как и гроза может появится из неоткуда и принести с собой большую беду, а может посверкать, погреметь да обойти мимо. Но Феликс не был бы капитаном, если бы позволял на своем корабле звучать командному, надменному тону чужаков. Его собственный и без того глубокий баритон просел на октаву, звучал глухо и угрожающе - Иначе, Богом клянусь, что?
Феликс поднялся с места и без суетливой торопливости остановил попытку кван-тонки причинить себе вред сводя все его старания на нет. Но ведь дело было не только в том, кто здесь капитан и о безбожной неучтивости проявленной горе наследницей в отношении как будто отсутствующего здесь Феликса. Нет. В паб пришла кван-тонка, рискуя собственной шкурой и невинностью. Защищала собой и вряд ли высказала хоть один упрек. Форсайт пообещал ей защиту, кто мог предположить, что это окажется таким личным обещанием.
- Ты можешь забыть, куколка, о тех славных временах, когда за один разговор с твоей сиятельной персоной, давался десяток взяток и обязательств. Теперь без защиты семьи ты просто капризная девчонка, в которой нет никакой ценности кроме миловидного личика. Знаешь, сколько за таких же юных мотыльков дают на паперти? Даже за невинную шкуру под рукой у влиятельной, мадам, не больше двухсот фартов. Цена нашего заморского цветка, конечно выше. Но даже ее прекрасных качеств в купе с породистой мамзель без них, не хватит для того, что бы кто-то в своем уме начал рисковать своей жизнью, жизнями команды и целостью корабля. Понимаешь о чем я, детка? - вот поэтому он и не доверял словам. Речь текла сладкой липкой патокой, но не делала ничего кроме того, как обесценить, опустить до помоев зазнавшуюся выскочку. Феликс был зол и с удовольствием выгнал бы взавшей Виленсию. Так не поступают даже с сверженными наследниками, но право это было заманчиво. У него были причины злиться. И дело было не только в обещаниях и странных чувствах, которые он испытывал к девчонке. Нет, Виленсия прошлась каблуками по старой набитой оскомине и пожинала плоды, кои весь лощенный первый класс плодил столько, сколько социум ушел от родовых общин. - Но даже если на краткий миг, представить, что наша подруга поступилась честью ради вашего спасения, кто ты такая что бы ее упрекать? Человек который помог ей оправится от ран, когда она прикрыла тебя собой? Нет, постойтека, не ты. Может быть, эта та девушка, которая рискуя пошла в порт искать корабль, что бы спасти себя и подругу? Нет, тоже мимо. Может быть от вас Ваше Вашество, поступало предложение взятие на себя расходов? И тут промах... Так на каком основании, бесполезная краля, не ударившая пальцем о палец, может позволить себе этот обличающий тон исполненный праведного гнева? - это было жестоко, но Феликс не чувствовал ни одного укола совести. За спиной Виленсии застыл Мотыга, так и не понявший в чем состоит причина раздрая между капитаном и лощеной девицы, готовой бросится голодной крысоловкой. Вряд ли, это понравится Ате. Вряд ли, она выскажет это прямо, если выскажет вовсе. Но кто-то ведь должен сбивать спесь и что поделать, если эта роль сейчас досталась девятнадцатилетнему мальчишке. Не шибко большой авторитет, но если это не поможет, всегда можно привязать скандалистку к тросу и выбросить из люка самолета- Я думаю нашей царственной особе пора напомнить где нынче находится ее место. Аудиенция окончена. Мотыга, проведи эту крошку до ее каюты.

Отредактировано Феликс (Ср, 9 Янв 2019 02:32:00)