Звуки. Их так много, что становится больно. Шорох полотен под самой крышей; лязг страховочных колец; хруст жареного арахисав пакетах детей. рев зверей в клетках; визги кабаре и звон бьющегося стекла- опять Буше разбил бутылку портвейна и к вечеру господин Морро будет ругаться.
Там, за тремя стенами, зрители восторженно кричат и дарят аплодисменты Екатерине, которая летает как на крыльях под куполом, и потом заставляет слабонервных хвататься за сердце, падая камнем и натягивая скользкое шелковое плотно у самой земли. Зрители в восторге. Они так усердно хлопают в ладоши, что многочисленные лампы мигают и трещат, не выдерживая этого напряжения. Электричество- светочь Рапгара, бесценный дар пикли, который бежал по проводам города, как кровь по венам, к концу месяца превратится в баснословный счет...И Морро его оплатит, потому как получит еще более баснословный гонорар. Хозяин "Цирка пяти сторон света" никогда не скупился на должную подачу, этот человек чуял деньги и выгоду едва ли не лучше, чем легавые- зайца.
- Я велел тебе не уходить от меня. Зачем ты вышла из гримерки? Тебя не должны увидеть, пока не заплатили деньги,- Жан-Жак, ее охранник, пахнет дымом вкуса копоти и прокисшим виски. Он зол и недоволен, потому что поругался с хозяином. И его раздражает ходить нянькой при полоумной соплячке, которая даже обслужить себя сама не в состоянии. Так он думает. Слишком громко, слишком ярко, и если бы она даже и хотела бы это видеть, то было бы больно смотреть.
Белль ничего ему не отвечает, потому что это разозлит его еще больше. Ее берут за локоть и ведут: до гримерки два поворота и семнадцать ступенек, две двери, пять клеток с тиграми. Пахнет дегтем, металлом, сеном, тальком и пережаренным маслом, которое въелось в кирпичи; от нее пахнет парфюмерным лосьоном, жемчужной пудрой, амарантовым маслом и...горечью. Она знает, она чувствует и не понимает, как другие терпят этот запах?!
Там, за границей арены, воздушные гимнасты творят головокружительное шоу, разогревают и завораживают публику. Она чувствует всполохи их бесстрашия и чуть-чуить завидует. Они ей кажутся яркими птицами, взмахни урками и улетишь от забот, от невзгод, от цепей и Жан-Жака, который нервно жует табак и пыхтит, как старый паровоз.
Он приводит ее назад, в гримерку, садит на пуф и велит сидеть здесь. Бельмэре протягивает руку и нашаривает расческу, бесцельно проводя по жгутам волос, перевитых нитями бутафорского жемчуга, монотонно, не сбиваясь, пока громиле не надоест и он не выйдет за дверь в поисках очередной бутылки.
- Позорное падшее отродье. Хочешь, я выжгу ему его поганый язык?
Ее солнце всегда стоит рядом и заботится о ней, порой даже слишком рьяно: сотканный из солнечных и лунных лучей, он обнимает ее за плечи своими эфирными, невесомыми руками и это самое близкое прикосновение, какое она только знает. Хаула никто никогда не видит, кроме нее, но ей никогда не приходилось сомневаться в его словах. Но при слове "выжечь" маленькая предсказательница все равно вздрагивает и касается пальцами расшитой повязки на глазах, проводя по ней в нежном, суеверном жесте успокоения.
- Если выжечь ему язык, то я не буду знать о его приближении. А свой бубенчик, который мы могли бы на него повесить, я где-то потеряла,- жалуется она, и ей уже никто не отвечает.
Потом, раздаются грозные рыки тигров и львов; нелепая музыка и смех - верные спутники клоунады; магарские дудки и раскатистые песни- фокусник Махармман призывает своих змеиных боков и помощниц, одетых легче лебединого пера. Потом - топот лошадиных копыт, чудный голос Милены, звон медных браслетов которой поет ей в унисон; упругие удары ног о песок арены- гимнасты и жонглеры закружились в сложном геометрическом узоре своего танца. За годы она выучила их всех, сверяла время как по часам, которых не могла увидеть.
- Пошли,- буркнул ее цербер, возвращаясь в гримерку,- Твой выход.
Он уже не так резв, ведь в нем новая порция виски. Но это не важно, Белль покорно встает и идет все тот же путь: два поворота и семнадцать ступенек, две двери, пять клеток с тиграми...

...- А теперь, момент, которого вы все так долго ждали,- конферансье выхаживает вдоль круглой арены, ухмыляясь в напомаженные усы, нагнетая, собирая нетерпение и ожидание в пышный букет,-Смотрите и не говорите потом, что не видели! Слушайте, и не говорите, что не слышали! С необъятных просторов за магарскими колониями, дальше далекого Запада и страшнее баек Черного континента! Позвольте представить вам нашу провидицу Бельмэре, что сможет ответить, что вас ждало и будет ждать. Но хорошенько подумайте перед тем, как спросить: а хотите ли вы получить ответы на свои вопросы?!
Тушь оркестра теперь больше напоминала тревожный призрак музыки, чем все то, что гремело здесь до этого. Белль  почувствовала тепло и свет на своем лице- прожектора горели так ярко, что не будь она не зрячей, то ослепла бы повторно. Зал зашелестел, как ветер  в кустах сирени перед грозой..Запах ее цветущих соцветий и резкая шпилька озона в воздухе пронеслись воспоминаниями мимо, и как будто в помещении действительно стало трудно дышать от душистого духа.
Белое платье из тонкой, змеиной кожи волочилось за ней по песку, красные, бордовые и кроваво-черные бусины блестели тут и там, стучали друг о друга; расшитая красным сверкающим камнем повязка скрывала глаза, прячась в замысловатой рыже-красной вязи прически. Среди всего яркого великолепия цирка главная ее прима казалась альбиносом.
- Мама, а тетя - фея?,- раздался испуганный шепот мальчишки с задних рядов.
- Феи живут в цветах, мой маленький друг. А я- в раскрашенной коробке. Это не одно и то же,- пропела Бельмэре своими выкрашенными алой помадой губами и протянула руку вверх, в сторону мальчика и его родительницы,- Не спустишься ко мне, маленький соловей?
Мать , испугавшись, прижала сына к себе покрепче, но соседи подначивали ее и пара стала спускаться по ступеням к арене, перелезая через высокий борт. Даме пришлось приподнять юбки и воспользоваться помощью работника цирка, что следил за порядком.
- Хочешь поговорить о феях, соловей?,- девушка улыбнулась и присела на песок, убрав шуршащие складки юбки, слишком узкой, чтобы быть допустимой в повседневности, но идеальной, чтобы быть цирковым костюмом. Она погладила паренька в замятой кепке по щеке. Мать нервно кашлянула.
- А феи правда существуют?,- спросил ребенок шепотом.
-Конечно! Только взрослым не говори: они имеют привычку распугивать их за завтраком,- улыбнулась провидица, потрепала ребенка по голове и встала, поворачивая голову к женщине,- А вы? Вы хотите что-то спросить у меня, любезная леди?
Горожанка нервно оглянулась, поджав дрожащие губы и  сжала в руках носовой платок. Она была не богата, но костюм был опрятен и цел, ее сын был чисто вымыт, а короткие штанишки идеально отглажены. Но Белль "видела" только, что от нее пахнет страхом вкуса дягильной патоки и тоской, сизой, как сумерки.
- Ваш муж ушел на войну с Малозаном. Вы вот уже четыре месяца не получали от него вестей,- горько пропела провидица, понурив голову и пересыпав рыжие жгуты на грудь,- Он обещал, что привезет вам желтую хамизскую шаль, когда они разгромят Павлинью столицу, а теперь вам хочется, чтобы он вернулся домой. Даже без шали.
-Откуда вы знаете?,- женщина прижала руко ко рту в суеверном жесте и со страхом прижала к себе ребенка.
-Вы носите все ответы в себе, вы сами...Ваш муж служил на флоте. Женщина...Императрица Ровэга? Так назывался его корабль?,- Бельмэре подошла ближе и взяла несчастную за руку.
-Да,-кивнула она, со слезами на глазах.
- Ваш муж не в море, я не вижу его за вашим плечом. Вам придется ждать снова и снова, и еще трижды по столько, пока вы получите от него письмо. Мне жаль, что придется ждать так долго.
Женщина разрыдалась, и мальчик ее обнял. Неизвестно, хорошие это были новости или плохие, но каждый принял их нас вой счет.
- Ничего сверхъестественного, каждая торговка на рынке знает про войну в Малозане, у каждого на войну ушел муж, отец или брат!,- ворчал господин в ряду спереди
- А название корабля?!Как она узнала название корабля,- не согласился его сосед
-Я вообще уверен, что все это- подставное представление!,- не унимался скептик.

Конопатый малый, свалившись в кресло рядом с Лукой, пробормотал что-то нелицеприятное в адрес цирка и его ожидавшейся звезды-провидицы, и Лука было отвлекся - голос что-то напомнил. После ранения у него бывали темные пятна в памяти, некоторые из них потом рассеивались, и воспоминания открывались. Сейчас желания напрягаться у Луки было не больше, чем вступать в разговоры, и он сделал вид, что ничего не услышал.
На арене сменяли друг друга артисты, репертуар был заурядный, хотя акробатка на ленте показала неожиданно хорошее мастерство, ее полеты под куполом и падения впрямь захватывали.Лука успел сгрызть петушка, поискал, куда бросить гладкую деревянную палочку и встретился глазами с девушкой-лотошницей, уже стоявшей рядом наготове с пучком петушков и улыбкой. Он улыбнулся в ответ, отрицательно качнул головой.
Бравурная музыка вмешаласьв их немой диалог, распорядитель голосом, профессионально испорченным сотнями выступлений, возвестил гвоздь программы - вещую предсказательницу.
Лука глянул на рыжего парня рядом - ради нее тот пришел сюда, не так ли? Вид у малого был пройдошливый и ну очень знакомый, настолько знакомый теперь, что Лука бы не сказал, то ли он от сидения рядом в цирке уже считает рыжего за своего, то ли они встречались все-таки раньше. В голове отдаленно напомнила о себе боль, и маг ощутил раздражение. Ну на кой черт портить ему детское развлечение, появляясь рядом, даже если ты и знакомый! Он поморщился, отогнал боль вместе с мыслями о рыжем, защиты ради полностью устремил внимание на создание на арене.

Первым впечатлением было - какая... какая она маленькая!
Глаза девушки закрывала повязка. Незначительной фокусировки магу хватило, чтобы привычно ощутить: да, ранена. Да, слепа, и скорее всего, из-за травмы. Лука с сочувствием смотрел на повязку, за которой для девушки пропал целый прекрасный мир цветов и линий, закатов, рассветов, дождей, деревьев, ажурной игры светотени на траве в летний полдень, фантастические города в облаках... все то, что, возможно, раньше она могла видеть.
Как-то он отвлекся от того, что делала юная актерка. Что-то там вещала женщине о ее муже на фронте. Банальная тема, да. Почти наверняка можно угадать по одежде и облику женщины - но девушка не видела. Подсказывал ли ей стоявший за ее спиной мужчина? Да какая разница. Просто слепая зарабатывала себе на жизнь, и кто бы осудил ее, даже если вся эта цирковая шумиха - вранье ради рекламы.

- Жаль малышку, - пробормотал он, вспомнив, с каким недоверием высказался прежде сидевший рядом с ним парень.- Даже если она вещунья, это свое трюкачество она бы наверняка отдала, чтобы вернуть зрение...
Он снова внимательно посмотрел на рыжего. Ну же, давай, уходи, мысленно шепнул он темноте, скрывавшей какой-то кусочек заветного. Балансируя на грани боли, стараясь не напрягать мысли так чтобы голова начала раскалываться, Лука попытался совместить образ конопатого с теми, что смутно проглядывали в черном тумане.
А потом плюнул на все потуги и спросил в лоб:
- Я где-то вас видел, мы знакомы?
Женщина с ребенком, приглашенная на арену, уходила от вещуньи с горечью, но куда более достоверной, чем возможные радужные и напрасные надежды. какие та могла бы ей внушить. В этом юная шарлатанка была хотя бы милосердна. И не могла быть другой, подумал Лука, - пережив свою боль, девочка не могла не понимать боль чужую.
Он тоже испытывал провокационное, щекочущее желание дознаться, мошенничает ли провидица. Обычный армейский прием с небольшим посылом магии, чтобы определить магическое эхо впереди, показал, что активно девушка не колдует...но... Но эхо было. Она могла владеть магией латентно, или как-то быть связана с магическими сущностями, или... да мало ли, сколько бывало вариантов у такого слабого эха! Во всяком случае, не магия работала сейчас в ее предсказаниях. А что?
"Все ответы - в себе..." - это была прямая подсказка. Почему бы и не телепатия? Лука хмыкнул и, тем же порывом, каким вообще пошел сегодня в цирк, вскочил с кресла.
- Девушка! - окликнул он негромко, словно разговаривал не с актрисой на сцене, а с прохожей на улице. - Помогите мне немного. У меня провалы в памяти после контузии...
Он обогнул кресла и перепрыгнул невысокий барьер арены. Ноги почувствовали скользящий ворох опилок. в нос ударил их запах. Как она ориентируется? Запахи наверняка одна из ведущих ее систем. И звуки. И ощущения.
Лука пересек арену, не обращая внимания на спутника девушки и остальных актеров, подошел к ней вплотную и кончиками пальцев прикоснулся к ее руке.
- Вопрос у меня и простой, и смертельно важный для меня, умница-волшебница. Я опасаюсь, что забыл что-то очень для меня ценное и значительное. Что-то или кого-то. Если сможете, подскажите мне, так ли это? Или мои потери - это мелочь, о которой можно не сожалеть?
Теперь он уже поглаживал ее кисть и неторопливо, чтобы не напугать, взял в свои ладони.
- А если я... - добавил он так тихо, что только острый слух слепой мог бы его сейчас услышать, - мог бы тебе помочь, если тебе нужна моя помощь, дай знать. Непохожа ты на счастливую, малышка. Извини.
Лука не знал, почему добавил эти слова. Помочь актрисе? Он не думал об этом, спускаясь на арену. В чем помочь? Это опять было наитие, наваждение, порыв, какому он по детски подчинился. Да, это следовало сказать. И сделать, это он чувствовал.
Чувство было сродни ожиданию снаряда, из ниоткуда, готового упасть им на головы. Там, на фронте, он заорал бы сейчас: "Ложиииись!" - и рванул бы прочь, и потянул бы за собой эту девочку... Здесь, на ярком свету, не в темноте, не под бомбами, - бежать им было бы некуда.
Чувство угрозы было настолько вещественно, что Лука рефлекторно был готов применить любую магию.

Но сейчас он постарался улыбнуться ей, слепой, улыбнуться так, чтобы улыбка наполнила все его существо, чтобы девушка могла почувствовать свет.