Феликс во многом был наивным. За несколько месяцев приключений он узнал прелестную хани достаточно, чтобы не сомневаться: стоит им вернуться на корабль, и она снова превратится в образец целомудрия и хороших манер, однако, что-то внутри упрямо ворочалась, заставляя мальчишку верить, что минувшая ночь изменила всё между ними. Да и не только ночь. Может быть, предложение руки и сердца было сделано слишком поспешно, слишком неосмотрительно, но Форсайт не сомневался в собственных чувствах, а, получив заветное «да», верил и в искреннюю преданность и любовь кван-тонки, и вот, стоило им ступить на трап, как состояние безусловного единства рассыпалось словно дым о своеволие одной самоуверенной и самодовольной пассажирки.
А ведь он догадывался, что что-то такое непременно случится! С той самой ночи, когда двигатель приказал долго жить, а Её Величество, между прочим, в одной тонкой майке, вдруг потребовало узреть катастрофу своими собственными глазами. Мало он тогда над ней смеялся! Нужно было придумать что-нибудь понадежнее! Например, унести ключ с собой… и потерять его к чертовой матери… Вот уж тогда бы все точно повеселились на славу! Впрочем, веселились и так – вопли стояли на весь корабль и стихли только тогда, когда и сольеронка, и аквитанец выдохлись и сорвали голоса. Валенсия разъяренным вихрем умчалась к себе, а Феликс в два прыжка долетел до разорённого машинного отделения, утянув за собой и Ватарэ.
- Нет! Ну ты это видела, а?! Клянусь, в ближайшем порту я её ссажу и пусть летит хоть на круизном лайнере! Я её не повезу! Это же надо так унизить меня перед всей командой. Я значит, починить не смог, а она – смогла?! Дай мне фонарик, пожалуйста. Ага. Спасибо.
Молодой капитан пробрался в самое сердце своего детища и потерялся среди механизмов, мешая ароматы мыла и масла с запахом копоти, металла и вязкой смазки, и пусть первой его мыслью было разломать всё, что сделала Ви и сунуть ей это поднос, он всё же нашёл в себе силы не совершать глупостей, а к утру даже подзатих, найдя успокоение в сладких объятиях нежной фрейлины, в мягкости её шеи и в притягательном мороке глубокого сна. Кюби не было дело до людей и нелепых обид, и на том бы конфликт себя и исчерпал, если бы за завтраком Её Сиятельство не потребовала от пирата извинений за отвратительное поведение, и было унявшееся раздражение не разгорелось бы вновь.
Так до Мариваса и долетели: переругиваясь, хлопая дверями и, время от времени, не разговаривая. Фел откровенно злился, и, пожалуй, не столько уже на то, что принцесса влезла в его владения, сколько на то, что она настроила Ату против него, пересказав очаровательной фрейлине всё, что увидела в машинном отделении. И как он теперь должен был объясняться с возлюбленной?! Мало, что ли, было его собственного языка и брошенного в запале ссоры откровения про свинченный с чужого корабля двигатель?! – Да ему пришлось потом возвращать всё назад и слушать проповедь райской птички так, точно он был первокурсником Академии, а она – его экзаменатором. Вот уж спасибо!
Настроение было скверным, напряжение витало в воздухе, а потому Форсайта не  радовала ни плавность полёта, ни сияющие огни фестиваля, простирающегося внизу. Люди гуляли и веселились; аквитанец – дулся, ворчал и негодовал, срывая зло на штурвале. Разок он даже так выкрутил несчастный штурвал, что корабль ушёл почти вертикально вверх, и все попадали. А ещё разок разогнался и чуть не вписался в другой корабль, уйдя с траектории за секунду до столкновения. Тут уж ругались всё, а коза королевских кровей ехидно заметила, что уж она-то не сомневалась, что такой упрямый индюк их погубит.
Фел не помнил, что произошло дальше. Не помнил, как оказался у Виленсии перед носом, и как свирепо оскалился, давая понять, что шутки закончились, и что терпеть эти выходки ему надоело. Не помнил, как вжал Её Величество в дверь, угрожая повернуть ручку и выбросить её, если она не соизволит проявить уважение. Не помнил, как между ними возникла Ата, но помнил её испуганные глаза, а потом… Потом обнаружил её в каюте, торопливо застегивающей куртку и прячущей свежие царапины, уродующие светлые кожу. То что было в борделе, почти повторилось, но, как и тогда, Форсайт сделал вид, что ничего не случилось. И, тем не менее, рубикон был пройден.
Скорее для вида молодой капитан спорил со старпомом, с прелестницей и с принцессой, но на деле эти нелепые скандалы его не трогали. Он знал, они сядут в Маривасе, а там… Будет видно. Там он либо найдёт ответы на счёт самого себя и поймёт, что же с ним происходит, либо попросит Фархада подыскать для Аты и Ви иное достойное сопровождение, раз уж от него  один вред. Фел боялся себя, и, чем страшнее ему становилось, тем беспечнее он улыбался, пряча искренние эмоции даже от нежной хани, что всегда оставалась рядом.
- Иди, - «сдался» парень на очередной попытке, - ты и парни должны отдохнуть перед новым долгим полётом. И спасибо, что напомнил про бандероль. Я о ней почти что забыл.
Аквитанец улыбнулся, провожая улыбкой спину Мотыги, но, стоило той удалиться, позволил лицу вновь сделаться встревоженным и потерянным.

Феликс был занят своей проблемой. Не столько физически, сколько мысленно. Снова, и снова, и снова он возвращался в тот день, когда вновь потерял над собой контроль, и думал, как скоро провалится так глубоко, что уже не сумеет вернуться. Сколько у него вообще времени?! Что ему делать дальше да и прямо сейчас?! Успеют ли они сесть в Маривасе или сперва он все-таки обнаружит себя над бесчувственным телом прелестной хани?! Форсайт помнил, как стирал её кровь с постели и пола, и помнил, как чудовищно она пьянила его, подбрасывая в воспалённый разум жутких картин, в которых он узнавал себя: с окровавленным лицом, вымаранными в крови пальцами и счастливой улыбкой. Этого он хотел?! – Чудовище! Кровожадное чудовище!
Внутренних сил аквитанца едва хватало на то, чтобы держать страшные мысли при себе и не огрызаться на всех почем зря. Не они виноваты, что он лишился рассудка или напоролся на тёмную магию. Не они виноваты и в том, что сейчас он мечется сам в себе, не зная, за что ухватиться. Он обещал доставить принцессу в Кван-тон. Обещал Ватарэ жениться на ней. Обещал команде, что с ним они не будут жить в нищете, и что же теперь? Что мог сделать тот, кто и себя выносил с трудом?!
Просыпаясь, капитан долго ещё просто лежал в постели, пытаясь отделить сон от реальности, а потом неизменно летел за штурвал. Только бы никого не видеть и не слышать. Не говорить. Не смотреть. Не видеть страха, сочувствия, беспокойства. Старпом как-то раз спросил, в чем же дело, и получил такой могучий удар прямо в челюсть, что разговор решил отложить. Не драться же, в самом деле, с беснующимся мальчишкой?

Огни внизу призывно горели, обещая веселье, гулянки и развлечения всех мастей, но Феликс на них не смотрел, погружённый в свои тёмные, тягучие и мрачные мысли. Всё, что он хотел, это как можно скорее передать девушек в заботливые руки Фархада и заняться решением личных проблем. Если их, конечно, можно было решить. Если нет, что же… Он придумает выход или позволит другу придумать его за него. Может быть, даже будет не так и скверно, если и райская пташка, и её царственная подруга задержатся в Маривасе. Маривас – отличная страна и вполне подходящее для жизни место.
Приборная доска засветилась сигнальными огоньками. «Шлейф» плавно качнулся, накренился и пошёл на посадку.
- Дамы и господа! Мы пребываем в Маривас, - прозвучал звучный голос из капитанской рубки, - где у вас будет время как следует нажраться, надраться и утолить тоску по развлечениям, сексу и прекрасным доступным женщинам. Можете не занимать свои места. Кто свалится и расшибет себе голову – сам себе идиот.
С тихим шелестом микрофон отключился, и корабль удачно пришвартовался в битком набитом порту, обойдя конкурента прямо на полосе снижения. Хоть какая-то радость!

По городу Фел шёл молча, не замечая ни расписанных стен, ни цветочных узоров, ни плывущих в воздухе ароматов. Уверенно и легко он маневрировал в толпе и крепко сжимал узенькую ладошку Аты, стремясь хоть так о ней позаботиться. Что бы ни происходило с ним, что бы ни ждало их впереди, фарфоровая фрейлина все ещё оставалась его и под его защитой, а потому наглец, посмевший посмотреть на неё как на вещь, получил такой пронзительный и угрожающий взгляд, что моментально ретировался.
- Ты такая красивая, - с толикой грусти в голосе прошептал парень на ухо сладкой прелестнице, - я рад, что увидел тебя такой. Теперь и умереть не страшно.
Украдкой сорвав со сливовых губ невесомый невинный поцелуй, Форсайт улыбнулся и, отвернувшись, вновь углубился в себя, не реагируя ни на вопросы, ни на замечания, ни на иные попытки привлечь его внимание. И так до тех пор, пока прямо перед носом не возникла огромная живописная вилла, поражающая воображение и размахом, и буйством красок, и обилием ароматов, плывущих из-за забора. На сколько хватало глаз, впереди простирался роскошный сад, усыпанный цветами, и аквитанец готов был поклясться, что слышит переливчатый щебет птиц.
- Пришли, - уверенно объявил он, - осталось только войти.
В прошлый раз стража без проблем его пропустила, в этот – заупрямилась, ссылаясь на приказ господина и шумные толпы вокруг. За каких-нибудь пять минут, их сравнили и с проходимцами, и с голодранцами, и с артистами и даже с работниками публичного дома. Феликс готов был, признаться, прикинуться и тем, и этим, только бы попасть внутрь, но стражников не убедила даже бандероль, и действовать пришлось по старинке – не можешь войти через дверь, войди через окно. В из случае, через высокий увитый диким виноградом забор.
Форсайт подмигнул растерявшейся было кван-тонке и ловко спрыгнул во внутренний двор, приземлившись в шаге от лежбища диких пум – и хорошо, что ладить с животными у него всегда получалось отменно. Поднятая рука, крохотная искорка силы, чарующая лисья улыбка.
- Спокойно. Я вам не враг. Мы не враги.
Пальцы между ушей, ласково перебирающие короткую шерсть, тихая мелодия силы, перетекающая от кюби к зверю.
- Погуляйте подальше, - пауза и короткий свист, как знак для Мотыги: можно прыгать, путь безопасен.
Ну… почти. Слуги так точно подоспели невовремя. Или, напротив, очень удачно – как раз верный старпом приземлился.
- Да всё в порядке, идём, - пират кивнул прелестнице и пошёл по чужому саду в сторону виллы.
Где именно может быть Фархад, он, конечно, не знал, но очень надеялся, что всё же в доме, иначе сюрприз обещал оказаться не таким уж радостным и приятным. В конце концов, одно дело неожиданно нагрянувшие гости и совсем другое – эти же гости, но хозяйничающие в твоём доме в твое отсутствие. На деле разницы не было никакой, однако, Фел её видел и не хотел превращаться в захватчика, на которого спустят всю стражу виллы. Вот уж действительно выйдет встреча!
- Ждите здесь, - скомандовал парень, проводив спутников в просторную гостиную, заставленную скамеечками, мягкими пуфиками и столиками на восточный манер. Приятно пахло корицей, шафраном и какими-то цветами, коим Феликс не знал и не хотел знать названия, - я сейчас приведу хозяина. Упадите куда-нибудь.
С тихим шелестом тяжёлые занавески разъехались в стороны, и юный контрабандист исчез в глубине чужого спящего дома.

Отредактировано Феликс Форсайт (Вт, 22 Июл 2025 09:48:21)

Быть приведенным хозяин виллы не желал. Строго говоря, он даже не знал, что успел задолжать кому-то свое появление, а потому не только не спешил на зов Феликса, когда тот все-таки решил перестать играть в прятки и объявить о своем присутствии, но и вовсе не находился ни в собственной спальне, ни даже в доме. Вместо того, чтобы наслаждаться ночной тишиной и прохладой, радуясь, что не живет на одной из центральных улиц, усыпанных гуляющими людьми точно лепестками жасмина и дикого риса, он неспешно кормил своих драгоценных птиц, привезенных со всех концов света. Яркие, переливчатые, сладкоголосые, они услаждали не только глаза, но и слух, и Ассувейди пребывал в том особенном состоянии гармонии, когда беспокоиться ни о чем не хотелось – хотя новости, приходящие из разных концов страны, были довольно скверными. Поговаривали, что с Сольерона во время переворота сбежала принцесса, и что теперь ее и ее подругу кван-тонку ищут по всем континентам и городам, не исключая и Маривас. Босоногие же мальчишки с улиц и вовсе шептали о том, что видели странных недобрых людей при оружии, направлявшихся во Вьерде Бельмер, и потерявшихся за огнями Фальяса. Городу не было дела до чужого имущества. В разгар праздника ему вообще не до чего не было дела, а Фархад, признаться, попросту не знал, что ему делать с попавшей под руку информаций. Доложить было некому, вмешиваться – не за чем. Лишь наблюдать глазами все той же босоногой детворы, что, признаться, предпочитала прогуливать деньги в лавках со сладостями, а не торчать возле пустого чужого замка.
Ассувейди вздохнул, высыпал в клетку остатки зерна и, заперев изящную резную дверцу, не без труда отыскал глазами своего спутника – белокурого молодого человека, притаившегося в тенях и беспокойно смотрящего в полумрак раскидистого сада.
- Сульфир, я…
Юноша поднял руку и сжал пальцы, запрещая хозяину говорить и лишний раз двигаться – он видел тень, что промелькнула меж розовых кустов и остановилась у низкого ограждения, смотрящего на каменистую отмель. Убийца? Разведчик? Что он забыл здесь в такую ночь? Впрочем… Ночь была как раз-таки подходящей. В отличие от своего господина, названный Сульфиром вовсе не думал, что к безопасности следует относиться столь попустительски. Охрана должна была быть усилена, а не распущена, но… Теперь, когда он остался один, не считая привратников, думать о том было поздно. Кем бы ни была «тень», она явилась незваной и, может быть, не в одиночестве.
Ассасин жестом показал на дальний, темный угол и загасил огни, еще горящие в маленьком садочке для райских птиц.
- Я вернусь, - было объявил он шепотом, однако, у Фархада было иное мнение: раз уж сегодня его пришли убивать, он не встретит собственную смерть вот так, забившись в угол и дрожа от страха. И пусть от страха мужчина действительно дрожал, мысль о том, чтобы расстаться с ассасином и остаться в одиночестве сводила его с ума куда вернее, чем перспектива угодить в руки потенциального убийцы. В конце концов, свое спасение можно и выторговать, а жизнь – купить.
Небрежно оглядев свои пальцы и ощупав шею, Ассувейди заключил, что плата может выйти вполне весомой, если уж действительно придется вести счет на деньги, и перехватил руку Сульфира, не давая ему уйти.
- Что? Кто?
- Не знаю. По виду человек. Один.
- Что делает?
- Ничего.
- Тогда в этом нет ничего такого. Сегодня праздник, и мало ли кого завело в мой сад. Не далее, чем вчера его пытались разорить на розы. Право слово, могли бы просто спросить.
Мысль о том, что потенциальный убийца убийцей вовсе не кажется, Фархада несколько успокоила, и он устремился навстречу гостю (или гостье?) еще до того, как это сделал ассасин. Мальчишке же осталось выругаться и, притаившись среди цветущих зарослей, подобраться к тени так тихо, чтобы та его не заметила. Впрочем, она не заметила бы и греми он как слон на ярмарке. Девушка – а тенью оказалась девушка – смотрела куда-то в сторону и так сильно вцеплялась в перила, что, кажется, норовила расстаться с руками – острые пики и камешки, которыми те были усыпаны не оставляли ей ни единого шанса не распороть кожу и остаться целой. Странное поведение для соглядатая или убийцы. Разве что, следила она вовсе не за их домом…
Юноша снова скрылся в тенях и возник уже за спиной у хозяина. Молча и напряженно. Даже самые невинные вещи могли оказаться отнюдь не невинными, хотя, случись девушке явиться убийцей, шансы на успех дела были бы минимальны. Фархад же и вовсе не счел свою гостью преступницей. В отличие от своего беспокойного охранника, он не умел отличить наемника от обычного человека, но зато умел чувствовать чужую боль, и здесь ее было столь много, что не стоило и сомневаться – если девушка и пришла кого-то убить, то только саму себя.
- Признаться, еще ни разу мой сад не использовали для того, чтобы просто постоять у перил, - Ассувейди заговорил заранее и максимально мягко, не желая испугать несчастную душу, потерявшуюся в темноте. Как знать, что привело ее сюда, в тишину, и увело от горящих пьяных огней, - доброй Вам ночи… И, раз уж Вы здесь, может быть, я могу Вам чем-то помочь?
На губах заиграла приветливая улыбка, лишенная елея, обычно свойственного людям с Павлиньего Архипелага, а руки сами собой по привычке сложились где-то на уровне живота. Никакой враждебности хозяин не проявлял и был готов как просто поговорить, так и пройтись по своим владениям, случись гостье пожелать чего-то такого.

Отредактировано Фархад (Вт, 22 Июл 2025 18:39:12)

Фархад не понимал, кто именно находится перед ним, и как нежданная гостья разглядывала его, изучая, так и он изучал её, с любопытством, но, вместе, с тем, ненавязчиво скользя взглядом по тонким аккуратным чертам, по пусть и обветренной, но всё же лишённой изъянов коже, по серьгам, переливающимся блеском камней в свете фонарей, и, наконец, по льдистым глазам, столь отличным от глаз жителей Мариваса. Если бы не этот цвет, хозяин роскошной виллы, пожалуй, принял бы девушку за кого-то из местных жителей, но теперь сомневался, хотя, полукровок хватало в любой стране или городе. Он и сам не отличался чистой кровью уроженца Павлиньего Архипелага и на целую половину был неизвестно кем. Мать никогда не упоминала Родины, но Ассувейди помнил, что её волосы отливали сусальным золотом, а глаза имели точно такой же цвет, как и у незнакомки. Жаль, ему таких не досталось. Впрочем, если бы и досталось, не изменилось бы ничего. Внешность – удобный товар, увы, очень быстро приходящий в негодность.
Мужчина легко улыбнулся, не желая думать о чем или о ком-либо, кроме этой необычной девушки, забредшей в его сад по неясной причине и, кажется, страшащейся его не меньше, чем он опасался её. Фархаду не нужно было оборачиваться, чтобы ощущать напряжение Сульфира, и, точно так же, не нужно было приглядываться к мимике гостьи, чтобы понимать её подозрительность. В самом деле, что она могла думать, застигнутая на территории чужой виллы? Что её сейчас схватят и вышвырнут вон? Или, что ещё хуже, передадут в руки городской стражи, что спустит на неё всех собак за лишние хлопоты во время праздника? – Ассувейди именно так и решил бы, случись им вдруг поменяться местами.
- Да, стоит полагать, что действительно не при чем… И я не хотел напугать Вас своим появлением. Я ценю уединение, и разделяю Ваше желание выбрать для прогулки тихое место, но было бы кстати, если бы Вы представились, раз уж… А, сиор Форсайт! Ну конечно! Если сиор Форсайт считает эдакий перформанс обычным делом, то как я смею возражать?
Фархад мгновенно утратил то почти блаженное состояние гармонии и застыл между удивлением, облегчением, негодованием, возмущением и ужасом оттого, на сколько чудовищной могла получиться встреча, найдись он в собственной спальне, а не задержись в саду. Сульфир, конечно, не убивал даже незваных гостей без причины, предпочитая их ловить и пленять, но Феликс с его дурацкими шутками и любовью к сюрпризам всём собой являл достаточно вескую причину лишить его головы, а уж вместе с командой выглядел ни больше, ни меньше атаманом разбойничьей шайки, говорить с которым ассасин стал бы исключительно голосом стали.
- Господь Всеединый, какой кошмар… - Ассувейди даже побледнел, представив себе картину расправы над Форсайтом и мысленно возвёл очи к небу, благодаря Всеединого за то, что уберёг беспечного дурака от гибели, - я, разумеется, не о Вас. Простите. Феликс… Да, конечно, мы с сиором Форсайтом знакомы, и раз он счёл возможным пригласить ко мне себя и своих… спутников, то мой дом – Ваш дом, и я к Вашим услугам, сеньора. Вы вольны пребывать там, где Вы желаете находиться, и, если хотите вернуться на виллу, конечно, идите, однако, что-то подсказывает мне, что Вы покинули компанию сиора Форсайта не просто так, и, едва ли, стремитесь так скоро вновь очутиться в обществе. Что же до стражи, да, я действительно распорядился сегодня никого не пускать, и мне очень жаль, что именно этот день оказался днем вашего визита. Как правило, я куда более гостеприимен и учтив со своими гостями. А что касается форы, я отвратительно бегаю и вовсе не собираюсь за Вами бежать.
Фархад мягко улыбнулся, добавляя серьёзности шутки. Это действительно было просто ужасно: заявиться вот так, без спроса, без предупреждения, вломиться в дом, привести непонятных друзей, которые в итоге могут оказаться вовсе и не друзьями, и надеяться, что всё это не затмит радости от встречи! Как же в духе Форсайта! Вот уж кого не меняли ни годы, ни опыт. Наверное, в каком-то смысле это было и хорошо: суметь остаться чуть-чуть ребёнком, сохранить наивную веру в людей и дружбу… Нет, судить Феликса Ассувейди не мог, равно как и злиться на него слишком долго. Выдержав паузу, мужчина заговорил вновь.
- Могу я полюбопытствовать, в каком количестве сиор Форсайт прибыл на этот раз и не нуждается ли кто-то из его спутников в немедленном лечении, освобождении от порчи или чем-нибудь в том же роде?
Это был важный вопрос. В прошлый визит – такой же неожиданный, как и этот, - Феликс ловко скрыл собственное ранение, отправившее его в глубокий обморок, а в позапрошлый – привёл с собой какого-то парня, умудрившегося схватить серьезную заразу, отправившую на больничные койки добрую половину слуг виллы и ее же хозяина. Повторять ни тот, ни другой опыт вновь выходец Павлиньего Архипелага не желал, а потому застыл в некоторой нерешительности, не зная, что будет правильнее, предложить своё общество гостье или немедленно отыскать Форсайта и остальных.

Отредактировано Фархад (Ср, 23 Июл 2025 23:52:51)