Однажды это должно было случиться. Не потому, что о калеках было принято забывать, и даже не потому, что слуги Драгонхолла отличались леностью или безответственностью, но потому, что у тех, кто не лежал целыми днями в постели, было достаточно иных дел и хлопот, а господам следовало хотя бы время от времени вспоминать, что они господа, и, если не требовать, то, хотя бы, просить. Анрэй же этого не любил. Не любил своё положение, свои привилегии и свои права, предпочитая быть самым обычным подростком и не ждать повышенного внимания или заботы. Никто не виноват, что с ним случилось то, что случилось, а, если бы не это, он точно спустился бы в кухню сам и, может быть, даже помог бы с приготовлениями к пиру и приёму гостей.

Подобные встречи в Драгонхолле случались не часто, и всегда знаменовали что-то плохое. Год назад – лэйри рассказывала, когда заходила – обсуждали покушение на его жизнь, которого не было, теперь – возвращение изгнанника и его попытки захватить власть. Не будучи знакомым с дядей, мальчик не мог судить, так ли это, но отчего-то ему казалось, что правду снова приправили ложью, и что на деле всё по-другому. Но… Бабушка искала союзников, а отец стоял на её стороне. Он тоже наверно стоял на ней, хотя никто его мнения не спрашивал. Кроме, как это ни странно, тети.

МакФасти вздохнул и повозился, устраиваясь удобнее и пытаясь заснуть. Не держа ни на кого обиды, он примирился с тем, что остался без обеда и ужина, однако, его тело никак не хотело принимать голод данностью и предаваться грезам. В желудке урчало, в голове сами собой рождались картины изысканных и не очень яств. Он сейчас с радостью выпил бы тёплого молока с булкой или съел бы пару рыбных котлет с запеченным картофелем. И компот! Обязательно был бы компот. А ещё лучше кисель! Ягодный, тягучий, насыщенный. Анри улыбнулся, почти ощущая вкус вожделенного напитка, и, перевернувшись на спину, сёл на постели, прислонившись спиной к подушке.

Спать не хотелось. Честно говоря, не столько от голода даже, сколько от простого нежелания и неусталости. Мальчишка и так много спал. Как попало. Посреди дня, с утра, если никто к нему не заходил, ближе к вечеру. Сегодня вот проспал с полудня часов до четырёх или даже пяти. Неудивительно, что пропустил обед. По собственной глупости и беспечности. Теперь же оставалось читать, перебирать статьи, что сестра ему притащила, и надеяться, что в коридоре появится кто-нибудь живой. Вряд ли, конечно, - кому вздумается бродить в такое время – но вдруг? Нащупав палочку, МакФасти приоткрыл дверь в спальню, чтобы уж точно не упустить свой шанс, и углубился в чтение.

Он не мог сказать, сколько времени прошло: пол часа или, может быть, минут сорок, однако, снаружи до чутких ушей Анри вдруг долетел звук шагов. Сперва тихий, потом всё громче и громче, и, наконец, совсем очевидный, когда уже можно было понять, что человек, идущий по коридору, бос и, скорее всего, лёгок. В Драгонхолле редко у кого была лёгкая поступь и, уж тем более, никто не ступал по камням босыми ногами, а потому мальчишка слегка озадачился, застыв в нерешительности: покричать или не беспокоить гостя, и, так и склонился бы ко второму, если бы вдруг не задумался о том, что незнакомец, возможно, потерялся среди многочисленных однотипных коридоров и теперь не может найти свою спальню. В конце концов, это крыло принадлежало семье, и посторонние сюда практически не забредали. Тем более, по ночам.

- Вы не могли бы зайти? Пожалуйста. Простите…

Голос прозвучал так невнятно, что МакФасти сам себя отругал: не так предлагают помощь и выражают своё беспокойство, но сказал уже как сказал.

- Простите, если…

В открытый проём просочилась сперва лохматая голова, а за ней женская фигура в сорочке, определенно, принадлежавшая Сольвейг. Не то, чтобы мальчик когда-либо видел подругу в исподнем, однако, ее платья не сильно от того отличались.

- Я... Привет… А ты что здесь делаешь да еще и в такое время?

Соль вела себя странно. Немного скованно, но так, точно попала домой или в мороз к очагу. Ее глаза смотрели с добром и улыбкой, а тон звучал мягко, как и всегда. Анри прикусил губу и задумался, что могло привести девушку в их родовое гнездо, когда она терпеть не могла духоту и высокие стены. Местные же говорили про нее, будто она умалишённая, но мальчишка наверняка знал, что это совсем не правда.

- Я подумал сперва, что это кто-то из гостей заблудился и не может найти свою спальню… Я да, я знаю о пире. Отец с утра мне сказал.

МакФасти прервался в ожидании слов своей гости. Вообще-то ему хотелось сказать много больше, но он помнил завет отца: говорить мало и давать говорить другим и не вести себя как котенок.

Отредактировано Анрэй (Ср, 6 Авг 2025 18:15:55)

Анрэй любил людей и любил находиться в их обществе. До травмы он, конечно, случалось, выбирал одиночество и запирался в комнате, чтобы почитать или порисовать, но обычно его где-то носило: на кухне, среди поварят, на улице с детьми слуг, у Моран и Ашли если отец отпускал, или даже в кабинете у лэйри. Холодная строгая бабушка никогда не чуралась общества внука и не запрещала ему брать ее личные книги, очевидно, думая, что так наследник из него получится лучший. Они частенько болтали, играли в шахматы и пили чай в маленькой гостиной. Но после падения все изменилось. Мальчик-калека точно умер для большинства, и компанию ему теперь в основном составляли колдомедики, нанятые семьёй, или слуги. Хорошо, что Ашли заходила, когда могла. Он всегда ей радовался. А сегодня вот заглянула Ливия. Пусть и совсем случайно, как мальчишке тогда казалось. Разве это не здорово, что они вдруг друг друга нашли?
МакФасти легко улыбнулся и мягко качнул головой.
- И как тебе мой дом? - дружелюбно уточнил он, - Хочешь посмотреть книгу? Я тут читал про родословные клана и родственных нам семей, но они такие старые, что никого из нас там попросту нет. Даже отца ещё нет.
Анри слабо пожал плечами и виновато потупился, обругав себя за то, что вообще завёл эту тему. Ливия, конечно, не сопротивлялась беседе и, кажется, не возражала против его стремления поболтать, однако, прежде мальчишка уже принимал за расположение обычную вежливость, и теперь боялся попасться вновь.
- Действительно заблудилась, - МакФасти вновь улыбнулся, и на худых щеках появились едва заметные ямочки, - это третий этаж и не гостевое крыло, как ты наверно уже поняла. Я бы с радостью погулял с тобой и все здесь показал, но, боюсь, могу только лишь объяснить. Тебя где-нибудь поселили?
Анрэй и правда не знал, что перед ним сейчас сидит будущая невеста. Он не стал спрашивать у отца, что за повод для встречи клана на этот раз, и не стал любопытствовать и у Ливии. Это невежливо, лезть к гостю с дурацкими вопросами и вызнавать, а чего она не на пиру со всеми. Может быть, её позвали, чтобы обсудить вермлингов, а после отправили подальше от посторонних глаз. Или же там, внизу, опять начались эти мужские разговоры, вечно унижающие женщин, трусов и слабаков. Если так, им обоим и правда там нечего делать.
- Я… нет… - услышав предательское урчание живота, МакФасти смущённо потупился, - то есть, да… В смысле, я правда пропустил свой обед и ужин, и сперва думал, что это кто-то из слуг идёт мимо, и покричал, но потом решил, что нет, не из слуг, и что, возможно, я сумею помочь… Менять тон уже было поздно… Извини. Это наверно было не очень вежливо. Хотя мы, похоже, и в одинаковом положении.
Если бы мальчик мог, он бы тотчас же вскочил с постели, поймал бы Ливию за руку и вместе с ней помчался бы вниз по лестнице, точно так же, как и она, шлепая по ступеням босыми ногами, но он не мог, и оттого мелькнувшая было радость открытия, напиталась крупицами горечи и тоски. Теперь он целыми днями торчит в постели, и ему приносят подносы. До ужаса надоело! Анри на мгновение отвернулся, чтобы подруга не видела, как изменилось его лицо, но, вернувшись к ней взором, вдруг понял, что девушка на него и не смотрит. Погруженная в свои мысли, она, похоже, искала кресло, вот только… Сегодня и кресла не было.
- Отец сказал, что на пир приедет мастер, который делал мне кресло, - ответил МакФасти на незаданный вопрос, - и что он заберёт его, чтобы посоветоваться на счёт колёс и их проходимости, и забрал… Обещал вечером привезти обратно. Забыл. Как всегда.
Сожалений, впрочем, волшебник решил не озвучивать. Посторонним ни к чему было знать, на сколько большое он разочарование, и что отец помнит о чем угодно, но не о нём. Для него Тибериус почти всегда занят, и попасть к нему на аудиенцию даже сложнее, чем к лэйри. Ну что ж, он сам виноват. Был бы достойным сыном, всегда был бы рядом: на тренировках, на охоте, в драконарии. А ему лишь бы возиться с травами да собирать цветы. Ливии вот очень пошли бы васильки со спелой рожью. Если он сможет, обязательно сплетет для неё венок.
- А? – Анрэй и сам невольно отвлёкся на мрачные мысли, и заметил плывущий стул только тогда, когда тот ударился ножками об пол возле его кровати, - Да, заберусь. Я уже привык к этому и даже справляюсь быстро, но всё равно это может быть неприятное зрелище. Служанкам не нравится.
Мальчишка потупился и, сделав над собой усилие, заволокся на стул верхней частью тела и одеялом, и лишь после, избавившись от него, подтянул беспомощные ноги. Руку Ливии он не принял. Не потому, что то было слишком стыдно, но потому, что самому ему было привычнее и оттого удобнее.

Если бы всё было так, как думала Сольвейг, их мир был бы совсем другим: в нём не было бы бесконечной грызни и войн, а люди бы жили в согласии и мире, не пытаясь убить друг друга или сделать друг другу больно. Анрэй не хотел видеть всей несправедливости и жестокости, не хотел верить, будто их семья, совсем не такая, какой он её представлял, однако, невольно знал столь многое, что больше не мог заблуждаться. Насилие, безжалостность и равнодушие жили и цвели под могучими крышами, и даже сейчас, на пиру, люди клана наверняка спорили о том, кто сильнее, и у кого больше прав. Вот бы этого всего не было!
Мальчишка тихо вздохнул и, повозившись, устроился поудобнее, цепляясь пальцами за сиденье.
- Я не лэрд, - мягко возразил он, - и не скоро им стану.
МакФасти виновато потупился, боясь, что Сольвейг заметит в его словах фальш, а в голосе почувствует не уверенность в будущем, не веру в отца и наследника Титанезии, но неизбывный страх и отчаянное нежелание быть тем, кем ему суждено. «И не хочу им быть», - вот что хотел сказать Анрэй, - «я хочу, чтобы Ашли стала лэйри, а её избранник – лэрдом». Но… Эта правда не предназначалась для посторонних ушей, и пусть Сольвейг всегда казалась очень доброй и милой, она не принадлежала их семье всецело, а значит, и не была той, кому полагалось знать правду. О нём и так ходило множество слухов и пересудов, и никто, даже слуги, не считались с его правом рождения, посему… мальчишка был просто обязан не давать лишних поводов для разговоров. Пусть он и совсем не такой, как нужно, и таким быть не хочет, ему придётся вести себя так, как полагалось вести сыну наследника клана.
- Сейчас прямо. Потом по лестнице вниз. Ага, да. Нет. Хотя ладно, здесь тоже можно пройти. Теперь повернуть налево.
МакФасти командовал мягко. Ему нравилось плыть коридорами, а не лежать в собственной спальне целыми днями, однако, эта радость слегка омрачалась невозможностью пробежаться по лестницам или поиграть в догонялки со слугами. Раньше они играли, а теперь им всем запретили приближаться к хозяйскому сыну, точно он вдруг превратился в хрустальную вазу или в прокаженного. И то, и другое, вообще-то было обидно. Вернее, было бы, не запрети Анрэй себе обижаться. Он сам во всём виноват. Если бы он был сильным, ничего бы и не случилось.
- Ну вот и пришли. Кухня за этими дверьми, - мальчишка кивнул головой на высокие двери, украшенные резьбой и распахнутые по случаю торжества, и повернулся лицом к своей провожатой, - хотя ты и так наверное уже догадалась. По запаху. Здесь потрясающе пахнет. Надеюсь, ещё не всё успели вынести в зал. Идём?
Желудок вновь предательски заурчал, рот наполнился слюной, и МакФасти поспешил отвернуться, чтобы девушка не видела его голодных глаз. Подобные происшествия очень плохо говорили о слугах, и, будь на месте Сольвейг лэйри, она непременно наказала бы и всех виноватых, и всех, случайно попавших под руку. Деворгилла всегда говорила, что это правильно, что он должен бороться за себя сам, но даже теперь за него заступалась гостья, точно наследницей тут была она, а не он. Какой же позор… Посмешище, а не наследник. Вовсе не странно, что никто не воспринимает его всерьёз.
Анрэй сглотнул и заставил себя смотреть на слуг прямо. Пусть и не как на челядь, но, хотя бы, как на равных. Так, как смотрел до падения, когда ещё верил, что всё у него получится, и что он сможет порадовать и удивить отца. Теперь же всё было уже иначе, а слуги не столько ощущали былое расположение к внуку лэйри, сколько стеснялись возражать в присутствии посторонней.
- Вы ведь закончили с приготовлениями? – мальчишке пришлось постараться, чтобы взять себя в руки и заговорить пусть и лёгким, но уверенным тоном, - И ждете только распоряжений о подаче? – Хорошо. Оставьте нас здесь одних. Да. Выйдете все и закройте дверь. Пожалуйста.
МакФасти всё же не удержался и под конец смягчился, однако, слугам хватило и распоряжения. Побросав тряпки, ложки и прочую снедь, они вышли, потерявшись где-то среди многочисленных коридоров.
- Прости, если ты хотела побыть с кем-то, - поспешил оправдаться юный волшебник, - у меня нет настроения на общество, и мы справимся со всем сами. Что будешь? Пироги? Или что-нибудь ещё? Мм… Давай устроим себе настоящий ужин? Так… Где-нибудь здесь наверняка есть вино. Ты ведь пьешь вино? Или медовуху? Хочешь медовуху?
Анрэй улыбнулся и повернулся к Сольвейг, ожидая её решения.

Анрэй и сам не заметил, как расслабился. Вот ему все еще неловко оттого, что приходится командовать слугами, распоряжаться и проявлять свою волю, принуждая людей делать то, что они делать не хотят, а вот он уже мило тихо смеется и улыбается всякий раз, когда его взгляд встречается со взглядом Сольвейг. Так всегда было. Только с немногими: с Ашли, с Соль и иногда с тетей Айли. С отцом или с бабушкой не получилось ни разу. С ними мальчишка всегда ощущал себя неполноценным, хотя ни тот, ни другая никогда не говорили об этом прямо. Просто смотрели с сочувствием, сожалением и виной. МакФасти же не хотел, чтобы родные винили себя: он сам во всем виноват, ему за это и отвечать.
- Знаю, - ответил он, выныривая из мыслей и нарезая рулет и хлеб для паштета – отчасти, конечно, сразу в рот – есть хотелось слишком уж сильно, - я спросил скорее из вежливости. Вдруг что-то изменилось. Мы же ни разу не виделись после моего падения. Не подумай, я тебя не виню. Я знаю, ко мне долго было нельзя, да и сейчас отец и лэйри не очень-то пускают посторонних… Я рад, что ты все такая же, и что тебе нравится и не нравится все то, что нравилось и не нравилось раньше. Я… Мне столько всего нужно тебе рассказать на самом-то деле, но… Потом. После ужина. Мы спрячемся где-нибудь, и нас никто не найдет. Сможем болтать всю ночь, если ты захочешь.
Анри улыбнулся. Ему не хватало общения в последнее время, и сейчас, глядя на Сольвейг, он вдруг понял, как сильно по ней скучал. По ее молчаливому согласию, по улыбке, по внимательному взгляду, полному нежности и спокойствия, по ласковым случайным прикосновениям, по разговорам обо всем на свете, по запаху драконьих яслей и навоза, что пробивался даже сквозь запах душистого мыла, по сеновалу и звездам, на которые они когда-то смотрели вместе. У Соль всегда были сотни историй, и он их слушал даже чаще, чем сказки. Это было так здорово, иметь такую подругу, и оттого мальчишка счастливо улыбался, едва не давясь крепкой медовухой, которую старательно глотал, чтобы казаться серьезным и взрослым. Впрочем, вкус у нее тоже был приятный, и, если верить отцу, чтобы не опьянеть, нужно было всего лишь побольше съесть. А съесть было что, ведь именно за этим они здесь и собрались!
Какое-то время в кухне было довольно тихо, и помещение если чем и наполнялось, так это чавканьем, хрустом свежего хлеба, стуком вилок о посуду и довольным сопением двоих оголодавших людей, дорвавшихся до еды. Мальчишка съел несколько пирогов с грибами и мясом, часть кроличьего рулета, пару бутербродов с паштетом, пяток печеных картофелин и как раз доедал жареную рыбину под последние глотки медовухи, когда Сольвейг отвлеклась от их позднего ужина и вдруг заговорила снова.
- Значит, ты останешься без дракона? – тема была серьезной, и МакФасти отложил трапезу, вытирая рот лежащей рядом салфеткой, - Это грустно… Или… Есть какой-то другой вариант? Я могу попробовать поговорить с бабушкой, но, боюсь, она меня не послушает. И в меньшем не слушала, а тут… И я могу сделать все только хуже. Летом я хотел помочь Ашли… Ну… Ашлиг. Ты же помнишь мою сестру? – Я пытался уговорить отца, чтобы она жила с нами, и он сказал, что думал… А потом... Я продолжил про остальное, и он решил, что раз так, то Ашли точно здесь жить не должна. Мы с ним в ссоре. С отцом. Если честно. Я хочу на него не обижаться, но у меня не выходит. Нет, он очень хороший, и просто… такой. Но я все равно на него обижен за то, что он мне сказал. Я… Наверное, я рад, что ты отказалась. Это плохо для тебя, но я бы не хотел, чтобы ты была моей мачехой и женой отца. Я бы тогда потерял подругу, а я не хочу тебя потерять.
Анрэй все же был немного пьян, и оттого слова, что обычно копились и жили внутри него, теперь вырвались наружу, вместе с обидами и сомнениями, и пусть он по-прежнему не хотел показаться невежливым или неблагодарным, мысли его невольно свелись к нему самому и к его личным желаниям, которые, как правило, оставались неозвученными и казались неважными.
- Я… Прости… - мальчишка печально вздохнул, - Мне очень жаль, что моя семья такая жестокая. Я знаю, что для тебя это важно. Сфайрат, драконарий, вермлинги… Ты знаешь, что ты теперь будешь делать? Вернешься на Тайри к родителям? Или куда-то уедешь?
МакФасти надеялся, что ответ будет «нет».

Отредактировано Анрэй (Ср, 13 Авг 2025 22:58:52)