Вечно виноватый Анри страшился не взрослой женщины рядом с собой, а думал как всегда не о себе, только о том, как бы не связать ее обязательствами перед калекой. Соль было все равно на его инвалидное кресло, да и необходимость исполнять супружеский долг, а вернее, ее отсутствие сейчас виделась скорее преимуществом такого брака, чем недостатком. Все же, не смотря на ум, младший МакФасти был еще очень маленьким, едва вступившим в пору юношества и вынужденный так жестко и так поспешно повзрослеть. В душе, ей было его жаль. Но она не могла ему в этом признаться, потому что жалость сгубила больше жизней, чем стрелы, копья и непростительные заклятья вместе взятые. Однако, могла заменить жестокие правила гордой шотландской знати, исключающие больных людей из жизни, на заботу и внимание. В конце концов, разве не за этим ее хотят сосватать за Анрея? Чтобы он не мешал “большим взрослым”?
-Это не из-за Сфайрата. Немного из-за твоей бабушки. Совершенно точно из-за твоего Дара. И потому что ты единственный, кто не станет называть меня полоумной и гнобить за мой Дар. Мы уже придумали, Анри, я не вижу смысла отказываться от хорошего решения потому что ты боишься меня разочаровать,- это было достаточно смело, она знала, что мальчик отреагирует остро, не ведь это не обязательно плохо,- Мы же друзья. К тому же, мне все равно, что ты не можешь быть мне мужем в полной мере. Это для меня не так важно, как твое ко мне отношение.
Соль знала, как может быть хорошо и плохо спать с кем-то, но если упускать из виду магическую пользу от секса в определенных ритуалах, он был ей не так необходим. По крайней мере сейчас. А она не желала еще и здесь заглядывать в будущее и уже волноваться о том, сможет ли мальчишка стать отцом или нет. О них забудут на какое-то время, заперев в общих комнатах, требуя лишь быть послушными и тихими. Это было даже больше, чем она смела надеяться.
Но кривить душой и утверждать, что она исключает возможность близости потом, когда пацан подрастет, Ливия не спешила. Каким бы подавленным он ни был сейчас, жизнь будет идти вперед, он - расти и его мироощущение - меняться.
Она отставила тарелки и кубок в сторону и осторожно встала, обходя стол и присаживаясь рядом с юношей. По-хорошему, ему стоило  бы сказать, чтобы так не налегал на медовуху. Но человеку, которому только что сообщили, что женят его на девушке в половину старше него, причиталась выпивка, хотя бы для того, чтобы запить шок. Да и не было Сольвейг дела до того, как это выглядит. Им с Анри стоило заключить миротворческий пакт о союзе, отличный от того, что подписывали в данный момент Барра с Тайри, в разрез и на зло. Они оба знают, как играть на публику и на интерес других, делая втайне так, как нужно им.
-Ты говорил, что у тебя была подружка, дочка вашей прачки,-улыбнулась Лив, подпирая голову кулаком и смеряя странный блеск в глазах мальчика внимательным прищуром,-А ты успел с ней поцеловаться до того, как упал?
Он упал и все. Не сломался, не пришел в негодность, не стал калекой. Анрей и сам знает все эти тяжелые слова, но они не об этом говорят. Ему стоило как можно скорее научиться думать о себе отдельно от своей инвалидности, не как о неполноценном человеке, а как о волшебнике, который все еще способен жить и творить магию. Это здорово помогает сосредоточиться на целях и  обрести какую-то моральную опору под ногами. Парень посмотрел на нее ни то со стыдом, ни то с укором за такой откровенный вопрос и помотал головой. Конечно не успел. Не набрался смелости или не нашел подходящего момента, а может симпатия была не настолько сильной. В любом случае, теперь этот вопрос был им явно отложен в долгий ящик и он говорит об этом  с ней лишь потому, что стоит на берегу договориться обо всех сложностях, которые ждут их как семейную пару.
Ливия понятливо кивнула. не став развивать именно эту историю. Но облегчать Анри его положение в ее планы не входило, потому как иногда нужно набраться смелости пойти против самого себя,  а не только против морали окружающего мира.
-Можно?,- она встала перед ним и попросила разрешения присесть  на его беспомощные колени, укрытые теплым пледом. Сольвейг была худой и сухой, как ветка, и не весила много, но все равно держалась осторожно, будто балансируя на ненадежной опоре. Смотреть на него с этого ракурса было странно, но вельва ощутила щемящую нежность под ложечкой, от которой кожа вспыхнула жаром.
-У первого поцелуя не должно быть свидетелей,- улыбнулась девушка, рассматривая лицо мальчишки, заливающееся румянцем и ободряюще погладила его кончиками пальцев, обведя и скулу, и подбородок с дрожащими от гуляющей в крови медовухи губами,- Я не приготовила тебе подарка на помолвку, но если ты не против, хотела бы тебя поцеловать. Как невеста. Если ты и правда решил?
Ей не хотелось, чтобы первая их близость, даже такая малая, как простой поцелуй произошел по чужой воле, под взглядами сотни пар глаз и указке сухого формализма. Он все же уже не ребенок, его детство вырвали из рук вместе с поводьями дракона в воздухе, увы. Но тонкий чуткий юноша, живший в Анрее, заслуживал больше, чем праздник для других и женщина, которой хочется сбежать от пристального внимания на собственной свадьбе. Лив осторожно приобняла МакФасти за лицо ладонью и приблизилась, чувствуя, как мягчайшие ресницы щекотят ее, и как бьется сердце у мальчишки  в груди, нагревая тонкую батистовую рубашку и кончики пальцев, которыми он несмело коснулся ее спины. Прикосновение вышло мягким, целомудренным и очень теплым. Губы у Анри отдавали сладостью и пряностью медовухи, и вельва слизала его машинально, замирая от собственной наглости: не слишком ли она смела и настойчива с ним. И на всякий случай оставила еще одно трепетное прикосновение, совсем немного задержавшись сверх меры, прежде чем впустила между ними воздух на пару сантиметров. Оскорбленным мальчик не выглядел, ошарашенным - возможно, но едва ли обвинил бы ее в чем-то предрассудительном сейчас. Кончики их носов соприкасались и это было так мило, что Соль невольно улыбнулась, мягко боднув МакФасти лбом, как делают коты.
-Еще?,- прошептала она над его губами, вместо вопроса “понравилось ли ему?”

Отредактировано Сольвейг (Вт, 26 Авг 2025 15:10:04)

Соль дергает бровью, вопросительно поднимая ее и улыбаясь. Ей хотелось подначить парнишку, мол, “а ты умеешь по-взрослому?”, но  понимала. что не хочет  спугнуть момент хрупкой как стекло близости и его смелости. Наверняка, толикой ее была медовуха, но это лучше, чем испытывать обреченность от того, что тебе не дали выбора самые родные люди. И ей нравилось, что Анрей не почувствовал себя уязвленным, не смотря на травму, в нем не умерло ни желание жить, ни тяга к чувственности. Он вообще был уникальным человеком, светлым настолько, что даже жестокость и обман других не могли коснуться его души и озлобить ее. Сольвейг смотрела  в эти честные искристые голубые глаза и с угрызениями совести понимала, что она совершенно не такая. Она - практичная, бесстрастная, но не такая добрая, как он. Они как солнце и луна, противоположные в сути своей и редко могут пересечься на одном небосклоне. А их хотят связать на всю жизнь  союзом крепче, чем кровное родство.
-Я тоже впервые поцеловалась с другом,- она кивнула, давая ответ на вопрос, о котором они на пару секунд забыли,- И с ним же впервые легла в постель. Это было честно и безопасно, мы просто хотели, чтобы нас любил хоть кто-то, раз не любили те, кто нравился нам. Мы не перестали дружить, но он всю жизнь любил другую. Надеюсь, у него получилось добиться ее или научиться жить без нее.
Едва ли мальчишке было дело до того, девственница она или нет; если бы Титанезия вздумала что-то предъявить ей, то скорее наткнулась бы яркую ядовитую издевку Саксы и половины островов; и уж если бы Дугал…ооо, тут бы вторая половина Гебрид с удовольствием рассказала бы все его похождения еще до возраста Ливии. Но ей самой хотелось чтобы у них с Анри все было ясно с самого начала, раз они решили быть честны друг с другом. Наверное, он должен был знать, что у нее был опыт с мужчиной. В конце концов, кто-то из них должен был знать, что делать в первую брачную ночь. И если уж даже потенциальная пожизненная инвалидность по мужской части не отбила в этом светлом душой и разумом желания чувствовать и быть с кем-то близким, она не имела права отбирать у него и такую малость, как ласки и поцелуи.
-Если нас кто-нибудь застукает здесь, нам не оправдаться перед твоей бабушкой,- она приблизилась к парнишке и коснулась своим носом его, оставляя легкий поцелуй на переносице в качестве предварительной игры,-А твой отец скажет, что я тебя растлеваю. И будет прав, наверное.
Сама мысль о том, что в кухню в любой момент могут зайти и проверить, чем там занимается малолетний наследник клана и  его недо-невеста вызывала дрожь и мурашки по спине. Ливия посмотрела в глаза Анри и не нашла там вообще никакого беспокойства по этому поводу, а только какую-то шальную, взрослую решимость. И рассудила, что не ей рассуждать о морали, сидя на коленях юного мальчишки, полуодетой только в ночную сорочку и плед. Обычно, вельва совершенно равнодушно относилась к своей наготе, а теперь она чувствовала на себе его робкие пальцы и с одной стороны, почувствовала себя ужасной ведьмой, а с другой ей захотелось, чтобы он коснулся ее голой кожи. Но вслух этого произнести не смогла, поэтому предпочла исполнить его желание. Одно из многих.
Сольвейг вновь притянула жениха к себе за лицо и поцеловала, захватывая мягкие дрожащие губы  в плен своих. Теперь это не был целомудренный подарок на помолвку, это было то, о чем она говорила: ей хотелось, чтобы ее любили. Ей не дали возможности и времени влюбиться самой, диктовали выбор, но сегодня она  сделала свой не смотря на то, что ее вела не страсть, а нежная трепетность и практически звериное чутье. Может, они и не будут похожи на Каллума и Елену их гаэльских баллад о любви, но они точно будут ценить каждое проявление  доброты и нежности друг от друга.  Девушка разомкнула губы и осторожно коснулась языком . безмолвно прося сделать то же самое, впустить ее, попробовать то, о чем сам просил. Это оказалось даже проще, чем могло показаться, Анри хотел попробовать быть взрослым и с готовностью перенимал смелые для себя ласки, повторяя за ней и дрожа, когда она касалась его глубже. Соль не удержала воздух в легких и он вырвался  шумным вздохом, заставившим ясновидящую прильнуть к мальчику крепче и инстинктивно сжать пальцы в светлых волосах. Она перестала держать себя, боясь ему навредить и откинулась на сгиб локтя руки, обнимающей ее. Через тонкую ткань сорочки на спине почувствовала бешено бьющийся пульс на пальцах и погладила его по шее, ободряя  на новые ласки и обещая, что примет их и подарит свои в ответ, не жалея воздуха и дыхания. Оторвалась только, чтобы сделать вдох и запечатала рот более смелым поцелуем, движениями языка стирая смущение и протест в зародыше. Будь он взрослым, они бы наверное пересели на стол, сронив пару кубков и яблок; будь он способен стоять и ходить, то зашли бы слишком далеко. Кто бы их обвинил, они теперь почти официально помолвлены? Но где-то на заднем плане ее еще дергала какая-то вина за то, что она себе позволяет. Жгла  стыдом щеки и тяготила живот каким-то странным чувством горячего свинца. Анри уронил у нее с плеча край пледа и провела пальцами по плечу, задевая крохотные открытые участки на ключице, от чего вельва вздрогнула и охнула довольно, да так громко, что испугалась, что кто-то мог их услышать. Волшебница перехватила тонкую руку и переложила себе на талию, и почти сразу же пожалела об этом, потому что стало еще хуже. То есть, лучше, но потому то и хуже…
-Вот здесь,- Соль отвела волосы с шеи и открыла синеватые вены под лилейной кожей, показывая, куда еще он может применить свои губы,- Давай покажу,- хрипло прошептала она, прижимаясь поцелуем к бьющейся вене  под ухом самого Анри, прихватывая горячую кожу губами и оставляя на ней влажное прикосновение языка.